Виктор Шендерович - Изюм из булки. Том 2

Ничего личного.

У меня отлегло от сердца.

Но все равно: когда, как кусок колбасы в сэндвиче, я ходил по Ростову в окружении двух человеко-шкафов, мне было очень худо, конечно.

Апрель 2001-го, концерт в Казани.

У выхода на трап я оказываюсь первым. Дверь открывается, и я остолбеневаю: прямо на летном поле стоит джип, вокруг люди с цветами, а у самого трапа — три девушки в национальных татарских платьях, с чем-то типа хлеба-соли на руках.

Предчувствие публичного позора накрывает с головой. Микроавтобус с надписью VIP с летного поля меня возил, с джипом и охраной меня однажды встречали, но хлеб-соль!..

Я понимаю, что скандал вокруг НТВ поднял мое имя на нездешнюю высоту — и, набравши в грудь побольше воздуха, ступаю на трап.

Краем глаза вижу размазанные по иллюминаторам лица зрителей. Стыдно — ужасно! Иду, глядя под ноги, чтобы как можно позже встретиться глазами со встречающими; судорожно пытаюсь сообразить, что делать с этим хлебом, с этой солью, с этими девушками… Что во что макать?

Так ничего и не сообразив, на последней ступеньке трапа надеваю на лицо радостную улыбку — вот он я, ваш любимый! — и шагаю навстречу всенародной любви.

Девушки в национальных костюмах без единого слова устремляются мне за спину. Я оборачиваюсь. Толпа встречающих суетится вокруг миловидной женщины средних лет, сошедшей по трапу следом. Хлеб-соль, цветы, джип — весь этот публичный позор предназначается ей.

По моим устаревшим понятиям, так в России можно встречать только двух женщин: Аллу Пугачеву и Валентину Матвиенко. Но тут явно какой-то третий случай, и это размывает мои представления о реальности.

Своими ногами бреду с летного поля, и двое суток живу в Казани в тяжелом недоумении. А через два дня на обратном пути в кресло рядом со мной садится — она! И я понимаю, что Господь дал мне шанс восполнить картину мира.

— Простите мое любопытство, — говорю, — но… кто вы?

Женщина виновато улыбнулась и протянула визитную карточку — и картина мира встала на место, сияя новыми красками. Какая там Пугачева, какая Матвиенко?

Генерал налоговой службы, федеральная инспекция!

Еду на работу, опаздываю, ловлю машину:

— Останкино!

— Сколько?

— А сколько надо? — интересуюсь.

— Ну вообще тут полтинник, — говорит водитель, — но вам…

Он широко улыбается, и я понимаю, что поеду на халяву.

— Давайте восемьдесят? — говорит водитель. — Вы же «звезда».

Частники, стерегущие дурачков на Ленинградском вокзале, чтобы за пятьсот рублей перевезти их на Казанский, давно поняли, что никакой пользы от меня им не будет.

Мои бюджетные расценки они знают наизусть и своего презрения по этому поводу не скрывают.

Однажды я услышал брошенное в спину презрительное:

— «Оплот демократии»! До Сокольников — за двести рублей!

Вот он, классовый подход: раз либерал — должен кидаться деньгами… Эх, был бы я оплотом тоталитаризма — дал бы ему в рыло и реквизировал автомобиль!

Фестиваль в российской глубинке, на природе.

После концерта меня, честно заработавшего свой кусок мяса, кормят в столовой организаторы фестиваля. А за соседним столиком ужинает кампания моих давешних зрителей. Между супом и горячим происходит небольшая фотосессия. Жму руки юношам, обнимаю за талии девушек, улыбаюсь в объектив…

Только принесли мясо, я уже и вилку занес, — подходит к столу еще одна пара.

Ну, надо так надо.

Я приобнял девушку и улыбнулся ее молодому человеку, ожидая, когда вылетит птичка.

Был страшный крик.

Это были совершенно посторонние люди — просто зашли поужинать!

Вопрос девушки в баре застал меня врасплох:

— Вам нужна муза?

Вообще-то, я, конечно, не прочь… насчет музы-то… Только, признаться, представлял себе этот процесс по-другому.

— А вы — муза? — уточнил я на всякий случай.

— Да, — просто ответила она. И тоже уточнила: — Я муза на зарплате…

Звонок раздался на рассвете.

— Вы, наверное, жена Шендеровича, — сказал женский голос в трубке.

— Да.

— Простите, что звоню в такую рань, но я решила: лучше сказать сразу…

Жена от таких слов проснулась мгновенно.

— Я хочу вас предупредить, — сказала женщина на том конце провода. — Я занесла Виктору вирус… Я не нарочно…

Это была редактор Ася — и речь шла о письме, которое она послала мне по мейлу.