Виктор Белько - Легенды о славном мичмане Егоркине

А крыска делает круг по коридору, за ней строятся в колонны все местные крысяки и крысищи. Та подбегает к минному скату и – прыг за борт. И все, до единой – прыгают за ней. Даже на развод никого не оставили! Повеселел тут наш старпом. Стал рыбку вовсю губу Противосолнечную хвалить-нахваливать.Снял он ее с крючка, и держит в ладони бережно.

– А давай вторую твою проблему! – говорит польщенная рыбка.

– Ты от тараканов избавить сможешь?

– Да без вопросов! – отвечает та, и дает заводного тараканчика, И стали мы тогда единственным во всем ВМФ кораблем без тараканов. Совсем повеселел старпом, даже глотнул из фляжечки за рыбкино здоровье. Он осмелел, да и высказал заветное желание: – А еще заводного матросика дай – и свободна на все четыре стороны!

Тут рыбка ему сказала: “А тогда снимут, братишка, с должности не только тебя, но и главкома и отправят служить туда, где и Кильдин покажется крупным городом!”, прыгнула из ладони, плюхнулась за борт и была такова. Обиделась! Потому, как этой проблемы даже ей, всемогущей, и то не решить! Потому, что не создали и не создадут пока техники и оружия, чтобы без матроса. И он тоже человек – но иногда забывает об этом, когда офицеры и мичманы перестают ему напоминать об этом меньше двенадцати раз на дню. И вот, пожалуйста, резюме: поэтому мы все должны его учить и воспитывать, следить за ним. Дело в том, братцы мои, что корабельный кубрик – это то самое последнее место в жизни мужчины, когда имея семь нянек, он все равно имеет все шансы остаться без глаза! Он, матрос, прямо-таки озабочен тем, как бы не дожить до своего заветного ДМБ в целости-сохранности. Но штука в том, что за все его телесные и умственные боевые и эксплуатационные повреждения и вас, и нас, и наших начальников порвут, как бульдог тряпку в назидание всем остальным. Вот и ищешь к нему, к матросу, ключи и отмычки.

Вот, к примеру, берем технику – смазал механизм, заменил изношенные детали, закрепил-закрутил, законтрагаил, собрал как надо – не подходи к ней больше какое-то время. Будь спокоен – техника тебя отблагодарит! А матрос на проявленную заботу ответит требованиями более ощутимой заботы.

Кроме того … (тут конспект обрывается)

Наконец, к облегчению лектора, из-за двери появился замкомдива, который, однако, был не очень доволен ходом оригинальной лекции, которую он некоторое время, посмеиваясь подслушивал, стоя за дверью.

– Тут наш уважаемый ветеран старший мичман Егоркин несколько сгустил краски, товарищи курсанты! Братцы, все не так уж и страшно! Не надо делать такие кислые физиономии! Жизнь курсанта прекрасна, вы еще поймете это, прибыв на свой первый корабль! Придя на флот, вы увидите, что среди ваших подчиненных будут иногда попадаться хорошие контрактники и даже матросы-срочники. Надо только в это верить и растить кадры! Ну, вас еще научат! – офицер-воспитатель с ходу кинулся успокаивать слушателей Палыча.

А Палыч-сан могучей рукой сгреб с телевизора свою пилотку, и бочком-бочком выскользнул из столовой, оставив офицера наедине с курсантами. “Пусть поговорит с точки зрения Драгомирова, Локка с Песталоци… кого там еще?” – подумал Егоркин. “По мне – так каждый должен делать свое дело. Вот-вот! Вон возьму своих орлов, элеватору профилактику сделаем. И народ – при деле, и технику не обидим! А то – лекция! Подумаешь!”. И удовлетворенно выругавшись, пошел к своей любимой матчасти.

ПОЧТИ БЫЛЬ! ТОЧНО ГОВОРЮ!

Несколько слов от автора: прочитав рассказы об Александре Павловиче Егоркине, вольные и досужие критики упрекали меня за обидно-обильное внимание к вопросу выпивки. Когда я пожаловался на это своему бывшему командиру, он сказал: “ Если бы ты написал, что ветераны флота, нормальные мужики, собрались, вспомнили службу и выпили чай – вот тогда бы скорее поверили не этому, а встрече с инопланетянами! К тому же – а судьи кто? Я например, никогда не понимал фильмы про сталеваров!”. Я решил прислушаться его совету... а Егоркин рассказал мне вот такую историю….

Кстати, о вере: после выхода сборника мне звонили, и спрашивали, кто устанавливал на корабле “вечный двигатель” и куда его дели после списания СКР-ов. Отвечаю – не знаю, ибо объектом исследования для меня всегда были и будут межчеловеческие отношения, а техника – вымысел. Впрочем, почему бы и нет?

Расправившись с домашней приборкой и хорошенько отдубасив на свежем воздухе тяжелые залежавшиеся ковры, Александр Павлович посчитал свой супружеский долг исполненным. Соседки по дому, вдохновленные примером Егоркина, к этому времени тоже выгнали своих мужей из квартир и мобилизовали их на выбивание ковров и другие вспомогательные мероприятия. Под хмурыми взглядами соседей по дому, Палыч-сан двинулся в гараж, имея намерения повозиться с двигателем своего “боевого коня”. Он спиной чувствовал их мысли: “предатель”. “подкаблучник”, но ничего поделать не мог.