Irag Pezechk-zod - Дядюшка Наполеон (пер. Н.Кондырева, А.Михалев)

Я был погружен в эти думы, когда ворота отворились, и в сад вошла Азиз ос-Салтане. Приблизившись к дядюшке Наполеону, она застыла, как готовый к нападению боевой петух, и молча впилась в дядюшку глазами. Наконец дядюшка с беспокойством спросил:

– Ханум, что случилось?

Не отвечая на его вопрос, Азиз ос-Салтане в свою очередь спросила:

– Могу я от вас позвонить по телефону?

– Кому вы хотите звонить, ханум?

– Начальнику уголовной полиции. – И после небольшой паузы она сорвалась на крик: – Его сыщики только и знают, что издеваться над молодыми парнями!… Сколько я ни говорила этому болвану инспектору, что Асадолла ни в чем не виноват, он и слушать не желает. Я сейчас позвоню начальнику и скажу, что Асадолла, сиротинка безвинная, тут ни при чем… Скажу, что кто-то из вас Дустали порешил! Скажу, что бедняга Асадолла, чтобы вас спасти, грех на душу взял! Ох, если бы всем вам хоть капельку благородства Асадоллы!… Да разве такой порядочный, такой деликатный и чувствительный человек может кого-нибудь убить?!

– Ханум, дорогая, прошу вас, не кричите…

– Кричала и буду кричать! Вопить буду! Визжать буду!… Думаете, я ничего не понимаю? Либо вы сами с вашими родственниками убили Дустали и теперь сваливаете это на невиновного… либо спрятали его где-нибудь, чтоб потом женить на своей сестре, которая всю жизнь в девках просидела…

С большим трудом дядюшке удалось слегка утихомирить Азиз ос-Салтане.

– Ханум, ума не приложу, какой злодей вам это внушил… Никто вашего Дустали не убивал. Дустали еще нас с вами переживет. Просто он вас испугался и куда-то спрятался…

Азиз ос-Салтане, опять разъярившись, завопила:

– Это что же, выходит, я такая страшная, что от меня прятаться надо?! Ты хоть понимаешь, старый дурак, что говоришь?… Жалость берет, что Асадолла всем вам родственником приходится! Дадите вы мне от вас позвонить или я должна для этого на базар идти?

Дядюшка снова постарался успокоить Азиз ос-Салтане и мягко сказал:

– Ханум, я не знаю, где сейчас Дустали, но даю вам честное благородное слово, что далеко он не ушёл, еще до утра я доставлю его вам в целости и сохранности. Разрешите, я пошлю за инспектором. Когда он придет, вы ему скажите, что Дустали нашелся, вернее, что вы знаете, где он… А если вы будете скандалить, беднягу Асадоллу отправят в тюрьму!

– Господи, пусть я лучше умру, чем увижу, как такого прекрасного человека в тюрьму посадят!… Я заявлю сыщику, что вообще забираю свою жалобу обратно.

– Ханум, это ничего не даст. Вы должны сказать, что Дустали жив и уже разговаривал с вами… э… по телефону. Даю вам слово, что к завтрашнему дню Дустали…

Азиз ос-Салтане раздраженно оборвала его:

– Да чтоб ему сто лет без головы оставаться! Я, может, вообще не хочу жить с этим вашим Дустали! Очень мне нужно его теперь видеть! – Помолчав, она подозвала Маш-Касема: – Эй, Маш-Касем! Беги домой к Асадолла-мирзе, скажи сыщику: ханум, мол, просила передать, скорее идите сюда – Дустали нашелся!

Маш-Касем поставил лейку на землю:

– Радость-то какая, ханум! С вас мне награда причитается за доставку счастливой вести!

– Не торопись, голубчик! Погоди, вот вернется Дустали на самом деле, тогда вы оба у меня награду получите дубинкой по башке!

Уже почти стемнело, когда наконец прибыл инспектор Теймур-хан. За ним в ворота вошел Асадолла-мирза вместе с помощником инспектора практикантом Гиясабади и Маш-Касемом. Едва ступив в сад, сыщик закричал:

– Молчать! Где убитый? Быстро, срочно, немедленно, точно!

Дядюшка пошел ему навстречу:

– Господин инспектор, я очень рад, что это недоразумение устранено. Муж ханум Азиз ос-Салтане жив, здоров и находится в доме у одного из родственников.

– Вы… молчать! Где убитый?… Быстро, срочно, немедленно!

И, вплотную приблизив свое огромное лицо к дядюшкиному, сыщик с подозрением спросил:

– Вы уверены, что убитый жив?

Тут вмешалась Азиз ос-Салтане:

– Господин инспектор, к счастью, выяснилось, что Дустали цел-целехонек… Что такому битюгу сделается? Он еще меня первую в могилу сведет!

Асадолла-мирза, который, войдя в сад, молча счищал с сюртука грязь и, судя по всему, не имел ни малейшего желания вступать в разговоры, с облегчением вздохнул:

– Фу ты! Благодарю тебя, господи, что ты вернул жене мужа!

Сыщик подскочил к нему:

– Рано радуетесь!… Мы еще посмотрим! Если убитый жив, то почему вы сознались в его убийстве? Что побудило вас сделать это признание? А? Быстро, срочно, немедленно! Отвечайте!