Игорь Ушаков - Ветхий Завет с улыбкой

— Для чего ты тревожишь меня?

— Тяжело мне очень… Филистимляне воюют против меня, а Бог отступил от меня и более не отвечает мне, потому я и вызвал тебя, чтобы ты научил меня, что мне делать.

— Для чего же ты спрашиваешь меня, когда Господь отступил от тебя и сделался врагом твоим? Господь сделает то, что уже говорил тебе чрез меня: отнимет Господь царство из рук твоих и отдаст его ближнему твоему, Давиду.

Как ты не послушал гласа Господня и не выполнил ярости гнева его на Амалика, так и Господь поступит с тобою ныне. Предаст Господь Израиля вместе с тобою в руки Филистимлян завтра же!

Вот тебе и хрен с морковкою! Бить-бить Филистимлян руками Израиля, а теперь бить Израиля руками Филистимлян! А как же насчет избранности народа? Или «кого люблю, того и бью»? Это уже просто какой-то шахматный гамбит…

Саул вдруг пал всем телом своим на землю, ибо сильно испугался слов Самуила, притом и силы не стало в нем, ибо он не ел хлеба весь тот день и всю ночь. Добрая волхвица, увидев, что царь пребывает в состоянии сильной дистрофии, накормила его парной телятинкой, каковая бывала потом лишь в кремлевских распределителях. Набравшись сил, но не бодрости, покинули Саул и слуги его место волхования в ту же ночь.

Собрали Филистимляне все ополчения свои в Афеке, а Израильтяне расположились станом у источника, что в Изрееле. Князья Филистимские шли с сотнями и тысячами, Давид же и люди его шли позади с Анхусом.

Князья Филистимские озадачили Анхуса резонным вопросом:

— Это что за Евреи в нашем войске? На хрена нам Пятая Колонна?

— Разве не знаете, что это Давид, раб Саула, царя Израильского? — Ответствовал Анхус. — Он при мне уже более года, и я не нашел в нем ничего худого со времени его прихода до сего дня.

— Ты что, сбрендил? Пошли ты этого обрезанного обратно, пусть он сидит в своем месте, которое ты ему назначил. Не хватало, чтобы он шел с нами на войну, а потом переметнулся на сторону противника! Подумай, козел, чем он может еще умилостивить господина своего, как не головами нашими?

Призвал Анхус Давида и сказал ему:

— Жив Господь! Ты, я знаю, честен, и глазам моим приятно было бы, чтобы ты выходил и входил со мною в ополчении, ибо я не заметил в тебе худого со времени прихода твоего ко мне до сего дня. Но в глазах князей ты не хорош, ненадежен. Итак, возвратись теперь обратно, иди с миром и не раздражай князей Филистимских.

— Но, господин мой, что я сделал, и что ты нашел в рабе твоем плохого с того времени, как я пред лицем твоим? Почему бы мне не идти и не воевать с врагами господина моего, царя?

— Будь уверен, что в моих глазах ты хорош, как Ангел Божий, но князья Филистимские сказали: «Пусть он не идет с нами на войну». Итак, встань завтра рано утречком, захвати рабов своих и топайте обратно! И не держи зла на меня, ибо ты предо мною хорош.

На третий день после того, как Давид и люди его пошли в Секелаг, Амаликитяне напали с юга на Секелаг и взяли Секелаг и сожгли его огнем, а всех жителей от малого до большого, не умертвили, но увели в плен. Когда пришел Давид и люди его к городу, то увидели, что он сожжен огнем, а жены их и сыновья их и дочери их взяты в плен.

Народ был зол на Давида: не поперся бы он на войну, да еще против собратьев своих, то ничего бы не произошло. Хотели даже побить его камнями, ибо каждый скорбел о сыновьях своих и дочерях. Спасло его то, что и его обе жены взяты были в плен.

Давид вопросил Господа:

— Преследовать ли мне это полчище, и догоню ли их?

— Что за колебания? Преследуй, догоняй и отнимай.

Пошел Давид сам и шестьсот мужей, бывших с ним. Пришли они к потоку Восор и усталые остановились там. Потом преследовал Давид Амаликитян лишь с четырьмястами воинов, поскольку двести человек не в силах перейти поток Восорский, а Господь, видимо, в силу развившегося старческого склероза, позабыл остановить воды реки, чтобы войско перешло на другой берег по осушенному днищу реки.

Тут кто-то нашел обессиленного от голода Египтянина в поле, и привел его к Давиду. Человек тот был истощен до крайности, поэтому, прежде допроса, пришлось его накормить. Рассказал тот Египтянин, что он раб одного Амаликитянина, который бросил его, поскольку он заболел. Давид спросил, сможет ли отрок Египетский довести его до этого Амаликитянского полчища. Потребовав от Давида клятвы, что не сделает тот злого ему, Египтянин согласился.