Игорь Ушаков - Ветхий Завет с улыбкой

И настало время родить Ревекке ее знаменитую двойню. Первый вышел красный, весь косматый, а потому и нарекли ему имя Исав, что означает «волосатый». Второй во время родов не заставил себя ждать: вышел из чрева матери, буквально ухватившись за пяту старшего брата, посему и назван был Иаков, что означает «последовавший».

Старший, как это часто бывает у близнецов, был здоровее. Второй же был хиляк. Вот Ребекка и приклеилась душою своею к младшенькому: как-то уж так ведется у баб, что тех любят больше, кои больше заботы требовали, у чьей колыбельки больше ночей бессонных просиживали.

Дети выросли, и стал Исав человеком искусным в звероловстве, человеком полей, а Иаков человеком кротким, живущим в шатрах.

Исаак любил Исава, потому что дичь его была по вкусу его, а Ревекка любила Иакова. Однажды сварил Иаков кушанье, а в это время Исав пришел с поля усталый. И сказал Исав Иакову:

— Ох, как пахнет вкусно! Дай, брательник, мне чуток поесть, ибо я устал, с ног валюсь да и вообще с голоду подыхаю.

— А ты продай мне теперь же свое первородство.

— Да с голода я помираю! Что мне в этом первородстве? Бери — хоть подавись им.

— Тогда поклянись мне теперь же, что отдашь мне свое первородство, если я тебя накормлю.

Поклялся Исав брату своему и продал ему свое первородство за чечевичную похлебку. И дал Иаков Исаву хлеба и похлебку из чечевицы. И ел Исав, и пил, а потом встал и пошел дальше ишачить. Пренебрег Исав своим первородством, за что многие века будет презираем. А ведь ежели мозгами пораскинуть, то осуждать-то надо не голодного работягу, а вымогателя Иакова! Но Иаков еще далеко пойдет!

Жизнь шла, сыновья росли. И вот однажды старый уже и слепой Исаак, что денно и нощно лежал на лавке возле печки, призвал старшего сына своего Исава и вопросил:

— Сын мой! Где ты?

— Тут я, папаня, тут…

— Вот я состарился, не знаю дня смерти моей. Хочется напоследок утробу свою потешить. Сынок, слетай в сельпо. Может, завезли сегодня туда свежую козлятинку. Купи да к обеду сваргань мне шашлычок, какой я люблю. Вот потрапезничаю — Бог даст, не в последний раз — да и благословлю тебя, прежде нежели я умру… А то ведь стар я: смертушка моя уже в дверь стучится.

Исав аж подпрыгнул от радости. В миг обул ноги онучами, привязал лапти, надел ермолку на затылок и помчался: путь-то, чай, немалый — в соседнее село пилить.

А Ревекка подслушала все, что муж Исаву сказал, и мысль в голове ее засвербела:

— Знать, хочет он Исава благословить! Эва, куда замахнулся, старый козел! Нет уж! Бла-го-словить? Я вот подсуну ему Яшеньку благословить!

Вышла она во двор, где играл в бабки Иаков, и сказала:

— Хошь — осуди, хошь — прокляни, но не смей ослушаться! Слышала я, как отец твой говорил брату твоему Исаву, чтобы принес тот ему мясца да приготовил кушанье. Хочет твой папаня Исава, сына своего первородного, благословить пред лицем Господним, прежде, чем к праотцам на свиданку отправится.

Сам знаешь, что это значит: и дом, и скотина, и вся «капуста» наличная ему перейдут. Вот мой план. Поди зарежь козленочка молочного да приготовь отцу шашлык-машлык. Оденься в одежды парадные своего братца и снеси жратву отцу своему. Он тебя за брата твоего старшего примет да тебя-то сослепу и благословит! Усекаешь?

— Маманя, Исав, брат мой, человек косматый аки козел душной, а я человек гладкий, как лысина раввина. Вдруг да ощупает меня отец мой, и я буду в глазах его обманщиком и наведу на себя проклятие, а не благословение…

— Эх, родненький! Все тебя учить-поучать надо: шкурой того же козлика обмотай себе руки — вот и весь сказ! Да не болтай при отце много: а то Исаак хоть уже и сбрендил наполовину, но по голосу тебя распознать может…

Пошел Иаков и сделал все, как мать велела. Взяла тогда Ревекка богатую одежду старшего сына своего Исава, бывшую в доме, и одела в нее Иакова. А руки его и гладкую шею его обложила кожею козленочка убиенного. Потом дала хлеб и кушанье, которое сама же и приготовила, в руки Иакову, сыну своему.

Вошел Иаков к отцу своему, а тот ноздрями пошевелил, принюхался, улыбнулся беззубым ртом:

— Ты ли это, Исав?

— Ыгы…

— Быстро слетал, молодец! Чай, на велосипеде?

— Ыгы…

— Подойди ко мне, я ощупаю тебя, сын мой. — Сказал полуглухой и полуслепой Исаак.

Подошел Иаков, и его отец провел руками по шкурам козлиным на руках Иакова, почувствовав знакомую волосатость первенца своего.