Виктор Белько - Просто поход

Выспавшийся командир (много ли надо времени опытному моряку для этого?) источал благодушие, прихлебывая напиток, щедро налитый в персональный командирский стакан в великолепном антикварном серебряном подстаканнике. Он распространял аромат свежезаваренного собственноручно командиром хорошего молотого кофе.

Этот подстаканник — подарок тайной подруги командира. Между прочим, просто шикарной внешности, как свидетельствовали знающие люди. Именно поэтому подстаканник постоянно «жил» на корабле и жене «папа» его не показывал. А вот кофе особого сорта, обязательно — в зернах, поставляла ему только жена. Это тоже все знали, и вот такое сочетание забавляло всех… кроме самого командира. Да и не знал он того, что все-все вокруг давно знали…

«Итак, за наших жен и возлюбленных, господа офицеры! И чтобы они никогда между собой не встречались!» — припомнил ритуальный английский офицерский тост Крутовский и хмыкнул.

За Караевым шел вестовой и нес в руке большую тарелку с бутербродами, балансируя в такт легкой качке. Это означало, что командир сейчас займет свое кресло всерьез и надолго. Он уже облачался в тулуп — в нем было намного уютнее на бесконечной командирской вахте.

— Андрей Алексеевич! — обратился он к вахтенному офицеру, оглядываясь в иллюминаторы на море и обстановку, заглядывая в индикаторы кругового обзора РЛС [26] Ну, если хотите — дисплеи или экраны призрачно-зеленого цвета радиолокатора, с отраженными отметками целей (кораблей и судов), берегового рельефа. Очень полезная штука, скажу я вам! , — ну, и где эта бл… (блондинка)?

— Пеленг 350, дистанция 12 кабельтовых — уверенно доложил капитан-лейтенант Крутовский, ни секунды не сомневаясь, что других этих самых, что на «б», тут просто быть не может.

— Так, вахтенный офицер, ложимся на курс… — перешел он на командный тон: — вперед средний! Сейчас мы эту братву разбудим!

Корабль стал сближаться с «Марьяттой». «Ну вот! Начались «кошки-мышки»! — оценил ситуацию Андрей Крутовский. «А ведь там, на «Машке»-то, всерьез думают, что «братва» — это как раз мы! Диалектика в жизни!» — опять хмыкнул он.

Боевые смены стали меняться. Тихов понял, что теперь командира «с моста» не согнать, сошел с ходового сам, отобрал у замполита пачку журналов и газет-«толстушек» и пошел во флагманскую каюту на свое законное место — повышать свой политический и культурный уровень.

Тут из недр корабля, продираясь сквозь вахтенных на БИПе, появился всклокоченный капитан 2 ранга Николай Жильцов, командир группы радиоразведки, «гостившей» на борту. Было заметно, что на его физиономии «развернулся трактор». Проще говоря, простая заслуженная корабельная подушка, потерявшая в суровых походах часть своей перьевой начинки, оставила у него на лице неизгладимые сразу следы в виде глубоких морщин, причудливо перевитых между собой…

«В зеркало, он, видно, глянуть забыл!» — сочувственно отметил Караев, выспавшийся и источавший само добродушие.

— Нет, товарищ командир, представляешь, а? Только вернулся из КПСа [27] КПС — командный пункт связи. , только глаза сплющил, даже сон какой-то настраивать себе начал — бац, трясет меня за плечо кто-то. «Ну, все!» — думаю я себе: — «что-то началось!». Даже подпрыгнул на койке. А тут над ухом: — «Карасина, вставай по…ть!». Я прямо заревел от бешенства! «Это кто, говорю, карасина?». А тут какая-то фигура в комбезе — шасть в дверь, и с реактивным визгом куда-то унеслась, захлебываясь от собственного жеребячьего ржания! Нет, ну ты подумай — двенадцать лет офицером, из них чисто в море — лет пять — это минимум, только боевые, не считая мелких брызг! — прочувственно взрыднул разведчик, и злобным тоном продолжил: — А меня по…ть поднимают, как карася-энурезника! Поймаю — убью! — хищно завершил свою тираду капитан 2 ранга и перевел дух. На этом запас воздуха в легких у него кончился полностью.

— Опознание всеобщее проводить будем? — вкрадчиво поинтересовался командир, маленькими глотками (горячий, гад!) поглощая свой кофе.

— Народ смешить? — безнадежно махнул рукой Жильцов.

Как щедрый хозяин, Караев крикнул вниз:

— Вестовой! Еще кофе и бутерброды на ходовой!

Из буфетной донеслось веселое «Есть!» и тише, уже обреченное, другим голосом.: «Ну, все — началось! Принеси то, сделай это! Хрен теперь задремлешь!».