Виктор Белько: Просто поход

— Но-но! Вы еще критикните отца-командира, зелень подкильная! Тоже мне, «Московский комсомолец», блин, нашелся! — немедленно отреагировал «Папа» львиным рыком.

Внизу наступила мертвая тишина. Только быстрее и яростнее зазвенела посуда в буфетной, где готовился ночной завтрак для офицеров боевой смены.

— Знаешь, тебя просто перепутали! — успокаивал разведчика командир. Когда-то они одновременно заканчивали одно и тоже училище, но разные факультеты, а теперь смутно (сколько лет прошло!), но все-таки припоминали друг друга.

— Ты спал в каюте комбатов, кто-то решил подшутить над приятелем, а там — ты! Он-то просто не знал! Значит, ты хорошо сохранился! Вот Тихова с его кудрявой, или несколько обкудренной, лысиной никто бы будить не стал! Его-то знают, он побежал бы вслед за обидчиком с раздвижным упором и гнал бы паршивца до самого Берлина! А ты без погон и за лейтенанта сойдешь — утешающе посмеивался командир.

— Ну, спасибо, комплимент отсыпал — жаль, жена не слышит! А то все старым дураком называет! — сказал Жильцов, которому не исполнилось еще и тридцати пяти.

— Да брось ты, не кокетничай, в первой части она явно ошибается!

— Да иди ты, юморист, блин! — огрызнулся разведчик.

В одной из кают левого борта шла отчаянная борьба за первенство в древнюю настольную игру. Давным-давно ее назвали на флоте «коша». Наверное, от тюркского «кош» — чёт. Еще ее звали «Шеш-беш» (шесть-пять), или нарды, а англичане называли трик-трак. Тоже, небось, с востока привезли!

Мичман Петрюк, давний друг-приятель Егоркина, сражался с Антоном Гузиковым, старшиной команды турбинистов. Соперничество было давним. Победы сменялись поражениями, двухзначный баскетбольный счет уверенно приближался к трехзначному, но разрыв был минимальным. И такая победа всем экипажем считалась случайной и неубедительной. Поэтому, сражение на доске этой древней игры возобновлялись при всяком удобном случае. Вот и сейчас из-за двери раздавался азартный грохот брошенных костей, комментарии и восклицания болельщиков.

Егоркин покачал головой. Сам-то он был заядлым «козлятником» [28] Домино на кораблях часто называют «козел», а «козлятник» — это специалист по этой интеллектуальной игре. и в паре с боцманом Васильковым они не знали поражений. Однако Серега Васильков был в отпуске сейчас, а жаль… показали бы кое-кому, не называя имен и должностей… место под баком!

Палыч потопал в каюту Крутовского — надо было представить ему на подпись журналы. Четыре пятнадцать утра (или ночи? — задумался Палыч) — не самое лучшее время для сменившегося с вахты командира боевой части, но коварный мичман справедливо решил, что проверка документа сейчас будет поверхностной — это раз, утром, если удастся выкроить время для сна, «Бычок» [29] Так на кораблях называют командиров боевых частей, по произношению — «бэчэ». Только механика на крупных кораблях уважительно называют «быком». уже не будет его разыскивать и будить, вспомнив о журнале — это два. Упредив события из серии «обязательных», будешь располагать бомльшим временем на свое усмотрение — это три. Опыт службы, его и не купишь, да, кстати, и не пропьешь — тоже…

Крутовский, переоблачаясь после вахты, делал поверхностную выволочку командиру группы за совокупность мелких провинностей. Егоркин тактично кашлянул — неудобно, когда при тебе называют офицера «шлангом», «балбесом» и «недоделкиным».

— Свободен! — наконец, скомандовал Андрей Суркову, и вздохнул горестно: — Вот помру я из-за вас, что делать-то будете?

— А вам что надо от моей пропащей души? — это уже к Палычу.

— Да вот, товарищ капитан-лейтенант, по приказанию журнал технических осмотров до ума довел, принес!

— Чегой-то я не припомню такого приказания — дурашливо удивился Крутовский. — Знаете, а я пока еще «эклером», в смысле — склерозом, не страдаю.

— Да как же!? — возмутился Палыч, — а вчера в базе? Крайний срок — пятница? Говорили? А? Так пятница уже как четыре часа назад наступила!!!

— В самом деле, с календарем не поспоришь! — вздохнул минер. Раз сам назначил — самому и смотреть эту муть, а ведь как не хочется!

Крутовский поплескался в умывальнике, разглядывая себя в зеркало, покорчил самому себе рожи. «Сойдет и так — побреюсь потом!» — решил он, оставшись довольным своим внешним видом — с небольшой натяжкой.

— Оба-на! — вдруг удивился Крутовский. — Александр Павлович, вы ничего не слышите?

— Точно! — сказал еще не успевший уйти «групман» [30] Командир группы — первичного подразделения на корабле. . — Картошкой жареной вроде бы потянуло!