Том Шарп - Флоузы

Локхарт рассмеялся, мисс Дейнтри изучающе разглядывала его.

– Ты страшно похож на свою мать. Она тоже так громко говорила и смеялась. Совсем по-ослиному. Но есть и еще что-то общее. – Она подтолкнула к нему шкатулку и открыла крышку. Внутри, аккуратно завернутая в полиэтиленовую пленку, лежала пачка конвертов.

– Возьми, – сказала она, продолжая при этом придерживать шкатулку. – Старуха взяла с меня слово, что эта шкатулка никогда не попадет в чужие руки. Но насчет содержимого я ей ничего не обещала.

Локхарт достал связку писем и посмотрел на конверты. Все они были адресованы в Нортумберленд почтальонше Райал-Бэнк для мисс К. Р. Флоуз. Все конверты были нераспечатаны.

– Она их не открывала, – пояснила мисс Дейнтри. – Мисс Джонсон была человеком твердых убеждений, и ее вера не позволяла ей нарушать правила Королевской почты.

– Но почему они не адресованы прямо в Блэк-Покрингтон и Флоуз-Холл? – спросил Локхарт. – Почему мать предпочитала почтальоншу из Райал-Бэнка?

– Ты что, дурак? Там бы твой дед наложил на них лапу и все бы узнал. Старый черт так ревновал ее, что обязательно прочел бы эти письма. Твоя мать отлично это понимала, она была хитрюга.

Локхарт посмотрел на штемпель одного из писем и увидел, что оно пришло из Америки и было датировано 1961 годом.

– Это письмо пришло через пять лет после ее смерти. Почему мисс Джонсон не отправила его назад?

– Пришлось бы распечатать его, чтобы выяснить обратный адрес. Она бы никогда так не поступила, – ответила мисс Дейнтри. – Я же сказала, для нее Королевская почта была такой же священной, как сама вера. А кроме того, она не хотела, чтобы единственный друг твоей матери узнал, что та умерла. Как она говорила, «лучше жить надеждой, чем горем». А она знала это по собственному опыту. Человек, с которым она была обручена, пропал без вести на Ипре, но она так никогда и не согласилась считать его погибшим. Она верила в вечную жизнь и вечную любовь, это придавало старухе силы. Хотела бы я верить хоть во что-то одно, но нет, не верю.

– Думаю, я имею право распечатать эти письма, – сказал Локхарт. Мисс Дейнтри кивнула.

– Мать не оставила тебе ничего, кроме внешности. Сомневаюсь, что ты найдешь имя отца в этих письмах.

– Быть может, хоть какую-то зацепку. Но мисс Дейнтри не верила и в это.

– Нет, не найдешь. Заранее могу тебе сказать. Лучше уж сходи к цыганке в табор, пусть погадает. Твой отец за всю жизнь не написал ни одного письма.

Локхарт посмотрел на нее с подозрением.

– Похоже, вы все-таки знаете, кто он, – начал было Локхарт. – По крайней мере вы могли бы… – Но мисс Дейнтри поймать было не так-то просто.

– Уходи, – сказал она, вставая из-за стола. – Ты слишком напоминаешь мне Клариссу. Нечего рассиживать тут над письмами из прошлого. Сходи к прорицательнице, на скорее знает, кто твой отец, чем я.

– К прорицательнице? – переспросил Локхарт.

– К гадалке, – ответила мисс Дейнтри. – Она утверждает, что она будто бы потомок старого Элспета Фааса, о котором говорится в преданиях. – Мисс Дейнтри направилась к выходу, Локхарт пошел за ней, унося с собой связку писем и на ходу благодаря хозяйку.

– Нечего меня благодарить, – ворчливо возразила она. – Это все пустые слова, да и только. Я их наслушалась вволю. Понадобиться тебе помощь

– приходи, скажи. Это и будет для меня благодарностью. Я хоть увижу, что от меня есть польза. А все остальное – пустая болтовня и вздор. Сходи сейчас к цыганке, пусть она тебе погадает. И не забудь позолотить ей ручку серебром.

Локхарт кивнул, обошел дом и прямиком направился к лугу. Немного спустя он уже сидел на корточках ярдах в двадцати от табора и, повинуясь какому-то инстинкту, подсказавшему ему, как следует себя вести, никого не окликал, но молча ждал, когда к нему обратятся сами. Таборный пес немного полаял и замолчал. От костра поднимался дым, в жимолости, окружавшей сад мисс Дейнтри, гудели пчелы.

Цыгане занимались своими делами, не обращая на Локхарта никакого внимания, как если бы его тут не было. Но примерно через полчаса к нему подошла старуха. У нее было темное и обветренное лицо, кожа ее была вся в морщинах, как кора старого дуба. Она присела перед Локхартом на корточки и протянула руку.

– Положи серебро, – сказал она. Локхарт порылся в карманах и нашел десятипенсовую монетку, но цыганка ее не взяла.

– Там нет серебра, – сказала она.

– Другого у меня нет, – ответил Локхарт.

– Тогда золото. Еще лучше, – сказала старуха.