Том Шарп - Уилт Непредсказуемый

– Папа ночью нехорошо себя чувствовал, мои маленькие, – объясняла Ева, – у него просто булькало в животике, а когда у него булькает, он, случается, говорит всякие бяки… А ну, Саманта, повтори, что ты сказала!.. От меня услышала?… Нет… нет, ничего такого не было в стаканчике, потому что животики не влезают в маленькие стаканчики… А я говорю, животики, моя дорогая… Булькает всегда только в животике… Саманта, откуда такие слова?.. Ничего подобного не было, и не вздумай ляпнуть в садике мисс 0'Фсянки, что папа совал свою…

Уилт зарылся головой в подушки, чтоб не слышать этот бред. Ева, дрянь такая, опять за свое: несет черт те что маленьким мерзавкам, которые настолько изолгались сами, что за километр ложь чуют. Упоминание же про мисс 0'Фсянки приведет к тому, что сегодня воспитательница, а вместе с ней два десятка спиногрызов услышат историю о том, как папа целую ночь купал свою писю в стаканчике для зубных щеток. Сплетня облетит всю округу, и люди придут к выводу, что Уилт – неравнодушный к стаканчикам фетишист.

Еву он ругал за глупость, себя за то, что нажрался как свинья. И тут о себе напомнило вчерашнее пиво. Он вылез из спального мешка. В прихожей Ева одевала близняшек. Уилт подождал, пока за ними захлопнется дверь, и через прихожую захромал вниз в туалет. Здесь он понял, как опростоволосился. Между ногами висел огромный и прочный рулон лейкопластыря.

– А, черт! – пробормотал Уилт. – Уж нажрался, так нажрался. И когда я успел себе такое накрутить?

Память отказывалась выдавать подробности. Он оседлал унитаз и задумался, как бы избавиться от пластыря без излишних страданий. Опыт подсказывал, лучше всего отлепить пластырь одним рывком. Однако в данной ситуации это было бы неумно.

– Нет, так можно оторвать все к чертовой матери, – вздохнул он. – Лучше поискать ножницы.

Уилт вышел из туалета и осторожно выглянул из-за перил на лестницу, чтобы не нарваться на Ирмгард, если та выйдет из своей мансарды. Хотя вряд ли, учитывая во сколько она пришла. Наверное, все еще в постели с каким-нибудь проходимцем. Уилт поднялся наверх, в спальню. Ева обычно держала маникюрные ножницы в ящике туалетного столика. Там он их и нашел. Затем присел на кровать. Ева вернулась, поднялась наверх и, постояв в нерешительности на площадке, вошла в спальню.

– Так я и думала, – сказала она, направляясь к окну. – Я просто знала, стоит мне только ступить за порог, как ты тут же заявишься. Но теперь тебе не выкрутиться, не выйдет! Я все уже обдумала…

– Чем? – невинно поинтересовался Уилт.

– Посмейся, посмейся, – сказала Ева и открыла занавески.

Комнату залил яркий солнечный свет.

– А я не смеюсь, – возразил Уилт, – я серьезно спрашиваю. Непонятно, чем ты думаешь, раз решила, что я охотник за задницами…

– Да как ты разговариваешь!

– Я-то разговариваю! А ты сюсюкаешь, блеешь и мычишь!

Но Ева не слушала, ее взгляд упал на ножницы.

– Правильно, отрежь эту гадость! – воскликнула она и тут же разрыдалась. – Как подумаю, что ты…

– Заткнись! – взбесился Уилт. – Я с минуты на минуту лопну, а тут еще ты воешь, как пожарная сирена! Если б вчера у тебя работала голова, а не похабное воображение, я бы не сидел здесь как последний идиот!

– Почему?

– Вот почему-у-у!.. – размахивал Уилт своим многострадальным членом. Ева с интересом осмотрела его.

– Зачем ты столько накрутил?

– Чтоб кровь остановить, черт побери! Сколько раз тебе говорить, я поцарапался об розы! Теперь никак не могу содрать этот проклятый пластырь. А под ним, между прочим, бушуют почти пять литров пива.

– Так, значит, это был обычный розовый куст?

– А что же еще?! Я тебе битый час говорю правду, только правду и ничего кроме нее, а ты все не веришь. Я расстегнул штаны, меня повело, и я накололся о розовый куст, будь он неладен! Вот и все.

– И теперь ты хочешь отклеить пластырь? Да?

– Наконец дошло. «Хочу» – не то слово. Это просто необходимо, а то взорвусь.

– Да ведь это проще простого. Берем пластырь и-и-и-и…

Через полчаса бледный от боли Уилт добрался до травмопункта ипфордской больницы и проковылял через вестибюль к регистратуре. Регистраторша встретила его холодным бесстрастным взглядом.

– Мне бы к доктору… – робко начал Уилт.

– У вас что-то сломано? – поинтересовалась дама.

– Вроде того, – ответил Уилт, холодея от ужаса: за их беседой следила добрая дюжина других пациентов, с более очевидными, но менее интересными повреждениями.