Том Шарп - Звездный час Уилта

Уилт выкарабкался из постели, не развязывая пояса, кое-как стянул пижамные брюки и повернул поудобнее лампу, чтобы проверить, что за беда стряслась с его окаянным шелопутом (Уилт позволял своему члену в некотором смысле жить самостоятельной жизнью – вернее, не считал себя в ответе за его поведение). С виду Уилтов постреленок был цел и невредим, но только с виду: Уилт испытывал невообразимые мучения. Может быть, у Евы найдется какой-нибудь кольдкрем…

Он заковылял к туалетному столику Евы и стал перебирать баночки. Куда она задевала кольдкрем, черт бы ее драл? В конце концов он остановился на увлажняющем лосьоне. Наверно, поможет.

Но лосьон не помог. Уилт перепачкался с ног до головы, измазал подушку, однако жжение все усиливалось. И что толку мазать сверху, если жжет внутри? Оказывается, батальон муравьев прорывался не внутрь, а наружу. Совсем потеряв голову, Уилт уже собрался шугануть их аэрозолем против насекомых, до вовремя опомнился. Еще неизвестно, какую шутку сыграет инсектицид с его мочевым пузырем, тем более тот полным-полнехонек. Может, если помочиться… Все еще сжимая в руке баночку с лосьоном, Уилт добрался до туалета.

– Что за недоносок назвал это «облегчаться»? – прошептал он, выполнив свое намерение. Уилт испытал только душевное облегчение – оттого, что мочился не кровью и не обнаружил в унитазе муравьев. Телесные же муки, напротив, усилились.

– Как пить дать, загорится, – шепнул Уилт. Еще немного – и он кинулся бы тушить пожар при помощи ручного душа, но тут его осенило. Если наружное применение лосьона ни черта не дает, следует смазать изнутри. Но как? На глаза ему попался тюбик зубной пасты. Вот то, что надо. Э, нет. Только не зубной пастой. Ну неужели трудно выпускать увлажняющий лосьон в тюбиках?

Уилт заглянул в аптечку. Старые бритвенные лезвия, пузырьки с аспирином, микстура от кашля. Ничего такого, что можно впрыснуть внутрь. Разве что тюбик с какой-то дрянью для удаления волос.

– Ну уж дудки, – проворчал Уилт. Однажды он по ошибке уже почистил зубы этой пакостью. – Ну его к черту, этот дефолиант.

Одно спасение – лосьон. А спасаться надо немедленно. Охваченный новым приступом отчаяния, Уилт взял баночку с лосьоном, проковылял на кухню и принялся рыться в шкафчике под мойкой. Наконец он нашел то, что искал…

Ева сквозь сон почувствовала, что спина отчего-то замерзла. Так, немного: терпеть можно, а просыпаться неохота. Когда Ева все-таки открыла глаза, в спальне горел свет и она лежала в постели одна. Вот почему спине холодно. Уилт скинул одеяло и ушел. В уборную, наверно. Ева подтянула одеяло и стала дожидаться мужа. Может, он не прочь заняться любовью. Ведь он выпил две бутылки пива с любовным снадобьем. Ева и красные трусики надела. А ночь – самое время для любви: близняшки спят. Не то что утром в воскресенье. Тогда приходится вставать и запираться от девочек. Но и это не всегда помогало. Ева никогда не забудет, как в одно прекрасное утро они с Генри совсем уж было кончали и вдруг запахло дымом и детские голоса на все лады завопили: «Пожар! Пожар!» Ева и Генри скатились с кровати, не одевшись выскочили в коридор и увидели, что девочки жгут газету в кастрюле для варенья. Тут уж Ева сразу согласилась с мужем, что девчонок следует хорошенько выдрать. Легко сказать. Генри и шагу ступить не успел, а они уже пулей вылетели из дома. Не мог же Генри голышом носиться за ними по улице. Нет, что ни говори, а ночью заниматься любовью приятнее. Ева прикидывала, не лучше ли будет снять трусики прямо сейчас, но тут снизу донесся такой грохот, что Ева о трусиках и думать забыла.

Она сорвалась с постели, накинула халат и поспешила вниз. В следующее мгновение всякие мысли о любви вылетели у нее из головы.

Уилт стоял посреди кухни. В одной руке он держал собственный член, в другой – кулинарный шприц. Предметы эти были друг к другу пристыкованы.

Ева остолбенела.

– Что это еще за новости? – наконец выговорила она.

Уилт повернулся к ней. Лицо его пылало.

– Новости? – переспросил он. Только сейчас он сообразил, что его действия можно истолковать по-разному, в том числе и в дурную сторону.

– Да, новости.

Уилт взглянул на шприц.

– Понимаешь…

Но Ева перебила его:

– Это же мой кулинарный шприц!

– Я знаю. А это мой Джон Томас.

Ева посмотрела и на то и на другое с одинаковым отвращением. Чтобы она еще когда-нибудь взяла этот шприц покрывать торт глазурью? Да ни за что на свете! А что касается Уилтова Джона Томаса, как она вообще могла с вожделением думать об этой мерзости?