Анатолий Вилинович: Дальнейшие похождения Остапа Бендера

Остап продолжал нырять и быть под водой столько, сколько позволяло ему дыхание. Увидел, как из почерневшей от наростей рапаны высунулся рак отшельник, пытаясь схватить малька из проплывающей мимо стайки. И снова бычков, они распластав свои боковые плавники, будто неживые, притерлись к камню, сливаясь своей окраской с теменью дна. Увидел искатель и огромную, как полураскрытый зонт, камбалу. Она, казалось, не плыла, а ползла по дну.

Бендер, сделав очередной нырок, проплыл вокруг «Трезубца Нептуна» и снова поплыл в заросли водорослей. Не обнаружив ничего похожего на остатки катера, он, держась за одну из свай, тяжело дышал, отдыхая.

— Неужели блеф, обман, вот проклятье, — вслух проговорил он. Отдышавшись, снова нырнул в море.

Вокруг него картина была та же: дно, рыбы, водоросли и опять ничего, что напоминало бы о затопленном «Святителе». Он вынырнул и поплыл к берегу.

— На сегодня хватит, камрады. Устал, замерз…

— А может Мурмураки и Кутейников правы… — пробубнил Балаганов, вставая. Он спал с тени катера и на его лице остались вмятины от лежания.

— В чем правы? — недовольно спросил Остап.

— Что ничего не найдем, капитан. Сколько дней ныряете… — вздохнул стивидор.

— Пойдем к берегу? — спросил Козлевич из катера, где он по-прежнему возился с мотором.

Бендер молчал и вдруг воскликнул:

— Подождите! Дайте мне лопатку! Я сейчас, мои верные камрады…

Остап что-то вспомнил, зажегся весь нетерпением, одел очки торопливо и со словами: — Я сейчас… — бросился в море.

Балаганов, поддавшись порыву капитана, вошел тоже о воду, но только по пояс, глядя на пенистый след от нырка Остапа.

Из катера выпрыгнул Козлевич и, подойдя к Балаганову, спросил:

— Что это наш командор так? — и вошел в воду рядом со своим младшим компаньоном.

Снова под Бендером открылось дно морское. Усиленно работая ногами, Остап шел по наклонной в глубину, как торпеда. Стоп! Пловец устремился к тонким кольцам какого-то незнакомого ему растения. Царапнул лопаткой его и увидел, что под наростами и зеленой слизью были не ветви морской крупной водоросли, а витки тонкого каната-линя. В следующий нырок, зарядив легкие воздухом, он начал перебирать линь руками и, взбаламучивая воду, увидел все же куда уходит тот.

После ряда ныряний Бендеру удалось вырвать линь из донного песчаного плена и от этого рывка он всплыл на поверхность как поплавок. Линь, облепленный ракушками и зеленью, подняв облако песчаного ила, не дал Остапу рассмотреть, к чему он заякорен. Но полежав на спине, восстанавливая дыхание, он не выпускал яз рук витки линя, и ждал, когда восстановится внизу видимость. А когда нырнул снова, то ясно увидел, что линь идет к палубному парному кнехту. Как охотник, увидевший, наконец, добычу, искатель попробовал нырнуть на глубину значительно большую, чтобы достичь этого места. Но это ему не удалось из-за возникшей вдруг боли в ушах и плотности воды, выталкивающей его на поверхность. Чуть не задохнулся, уронил лопатку, но не выпустив из рук кольцо линя, Остап выбросился из глубины, как пробка из бутылки под давлением. А когда отдышался, то заорал:

— Эй, на катере! Адам, срочно сюда!

Крик капитана был услышан сразу же, так как после неожиданного захода в море их предводителя, Балаганов и Козлевич пристально наблюдали за его ныряниями.

Когда катер «Алые паруса» подошел к плавающему Бендеру, он ухватился рукой за его борт, сорвал с лица очки и, порывисто дыша, прохрипел:

— Есть! Нашел, камрады…

— Матка боска! — вскричал ликующе Козлевич, помогая взобраться на катер пловцу, который по-прежнему не выпускал из рук кольцо линя.

— Неужели правда, командор?! — беря из рук Бендера кольцо линя, и очки, спросил Балаганов.

— Правда, Шура, правда, — все еще учащенно дыша, ответил Остап. — На этом месте надо заякорить буй, чтобы знать…

Вскоре стараниями мастерового Козлевича к кольцу линя был прочно привязан решетчатый настил, взятый со дна катера и спущенный за борт, он заплавал по волнам в виде указателя места, к которому уходил линь.

— Все, идем домой, — скомандовал Остап, закрыв устало глаза. — Мои легкие требуют отдыха.

— Да и волна, капитан, пошла крупная… — завел мотор Козлевич.

— Включай полный, Адам, — открыл глаза и оглядел уже волнующееся море Бендер.

Над морским простором еще носились, сверкая белизной, чайки. Но катер уже качало ощутимо, а вдали уже просматривались пенные гребешки волн. Морская даль потемнела от нависших над ней темных туч. Надвигался шторм.