Натаниэль Бенчли - Русские идут!

Последний призыв подхватили несколько человек и принялись громко распевать его на мотив марша. Но тут Фендал Хокинс, командир местной секции Легиона, вскарабкался на скамейку и поднял руку, призывая к тишине. Он был мясником, и профессия, казалось, наложила отпечаток на его внешность — его лицо по форме и цвету сильно смахивало на говяжью печенку, и его «витрине» не помогали даже очки. Синяя с золотом пилотка придавала ему вид бравого офицера, а почетная сабля, болтавшаяся на боку, добавляла лишний вес его словам. Среди всех только у Хокинса была сабля и, хотя она принадлежала ему лишь до следующих выборов, это был своеобразный символ власти, внушающий уважение сам по себе.

— Эй, вы там, потише! — закричал Хокинс, и шум постепенно утих. — Нужно действовать по плану. Прежде всего выберем командира, потом его помощников. Выбирать будем по-честному, вы глас народа, вам и карты в руки. Выдвигайте кандидатуры, а если голоса распределятся поровну, то у командира будет право решающего голоса. А самого командира, чтоб не терять времени, предлагаю выбрать так: если кто-нибудь хочет им стать — из тех, конечно, кто имеет опыт по военной части и считает, что имеет для этого основания, — пусть идет сюда, и мы будем голосовать. Если никто не хочет, то предлагаю свою кандидатуру.

Хокинс оглядел толпу, словно вызывал желающих помериться с ним силой.

— Ну кто хочет? — спросил он.

Оррин Уитлок прокашлялся, но подумал, что будет лучше, если его имя назовет кто-нибудь другой, и решил смолчать.

Раздался голос:

— Давай, Фендал, командуй ты — сабля ведь у тебя.

Люди вокруг засмеялись.

«Этак меня не выберут, — подумал Уитлок. — Я сам должен вызваться сейчас, иначе мое место займет Хокинс». Он снова прокашлялся.

— Ладно, — заключил Хокинс. — Если возражений нет, то я…

Его слова заглушили автомобильный гудок и визг покрышек. Все мгновенно повернулись на шум.

— Ребята, это русские! — крикнул Хокинс. — Те, кто с оружием, выстраивайтесь поперек улицы. Безоружные — по бокам.

Начался несусветный топот и гам. Выстраиваясь в цепь, люди толкались и наступали друг другу на пятки.

— Если кто погибнет, его оружие возьмет другой, — продолжал распоряжаться Хокинс. — Пока я не скомандую, огонь не открывать. Те, у кого револьверы, не стреляйте, пока не увидите белки их глаз.

Из-за угла вылетел автомобиль и понесся по Главной улице прямо на толпу.

— С дороги! — заорал Хокинс. — Это же Агнес Грилк!

В его команде не было нужды — стрелки, бросая оружие, уже кинулись врассыпную от ревущей машины, из которой летели клочья какой-то дряни. Она скрылась в боковой улочке. Мужчины медленно поднимались и отряхивались, ругаясь вполголоса.

— С Агнес сидела Мюриэль Эверетт, — заметил Хокинс. — Кто видел, что написано на плакате?

Отвечали вразнобой. Кто-то сказал:

— Скорее всего, там написано: «Пиво бесплатно», но я не уверен. Из канавы, куда я шлепнулся, много не разглядишь.

— Ясно, что они пытаются поднять тревогу, как умеют, — произнес Хокинс, прислушиваясь к затихающему реву. — Значит, точно, вся эта буча неспроста. А действовать будем так — все, кто вооружен, поедут со мной в аэропорт, по четверо в каждой машине, и окружат русских со всех сторон. До стрельбы постараемся дела не доводить, разве что они сами напросятся. Эти русские парашютисты, говорят, крепкие парни и вооружены до зубов. Лучше было бы, конечно, взять их в плен и обойтись без драки. Ну а уж если началась война, покажем им, что и мы не лыком шиты.

— А что делать остальным? — полюбопытствовал кто-то. — Сидеть здесь и вязать носки нашим бравым солдатам?

— Те, кто без оружия, останутся здесь, — ответил Хокинс. — Если нас, не дай Бог, побьют в аэропорту, будете защищать город. А пока раздобудьте где-нибудь ружья. Если Артур Кэрью открыл свой магазин, одолжите у него. Командовать вами будет Норман Джонс, назначаю его своим заместителем. Норм, прикинь, можно ли здесь укрепиться, баррикаду какую построить или еще что…

Автомобильный гудок заревел сильнее.

— Фендал, оглянись! Она возвращается! — закричал кто-то.

Мужчины снова кинулись в разные стороны. Отчаянно сигналя, машина промчалась по улице и свернула за угол. Картонный плакат яростно хлопал на ветру. Хокинс посмотрел вслед и пробурчал:

— Хотелось бы все-таки узнать, черт возьми, что там написано?

Повернувшись к толпе, он сказал:

— Вопросов нет? Кто с оружием — построиться и рассчитаться на первый-четвертый. Каждый четвертый идет за машиной и приезжает сюда.