Михаил Крюков - Разговорчики в строю № 3. Лучшее за 5 лет.

– Связь времён, – уважительно говорит лейтенант Ф.

Лейтенант Т. берет трубку, дует в неё, говорит «алло». Трубка молчит.

– Покрути ручку, – советует лейтенант Ф. – Возбуди электричество.

Лейтенант Т. крутит ручку, снова снимает трубку, и, глядя на лейтенанта Ф., шутит:

– Боевая тревога, боевая тревога!

– «Паслён» слушает, что случилось? – вдруг резким тревожным голосом отзывается трубка. – Кто говорит?

Глядя на лейтенанта Ф. полными ужаса глазами, лейтенант Т. говорит:

– Говорит лейтенант Ф.

Он отстраняет кричащую трубку от уха, испуганно смотрит на неё и медленно кладёт на рычаг.

Лейтенант Ф. разражается бранью.

Начало декабря 1985 года. В полку пошли тревожные слухи, что командование полка готовит всему лётно-подъёмному составу плановые прыжки. Лейтенанты жадно слушали страшные истории старших товарищей, радостно готовясь шагнуть в пропасть. И только борттехник Ф. загрустил.

– Нет, мне прыгать никак нельзя, – волнуясь, говорил он каждому встречному. – Я этого не боюсь, но у меня проблемы с приземлением. Я даже с турника спрыгнуть нормально не могу – последствия детского плоскостопия. Ступни после отвисания становятся как стеклянные – при спрыгивании такая боль, будто они разбились. А вы хотите, чтобы я после болтания в воздухе нормально встал на свои хрупкие ноги?

Когда с молодыми проводили инструктаж, лейтенант Ф. демонстративно ходил в стороне кругами. Он даже не хотел слушать о том, как правильно покидать борт, как управлять парашютом, что делать в случае отказа основного парашюта и в какую сторону выбрасывать запасной купол, чтобы он не перехлестнулся с основным. Не хотел, поскольку твёрдо решил, что прыгать не будет. На самом деле, причина, конечно же, была не в стеклянных ногах лейтенанта. Он просто боялся. Это был совершенно естественный страх разумного существа перед необходимостью совершить бессмысленный поступок – без нужды шагнуть в безопорное пространство, когда вся твоя великая жизнь ещё только начинается.

Вечером, накануне назначенного дня, лейтенант впервые всерьёз задумался о феномене жизни и её смысле. Он огляделся вокруг и увидел прекрасный, прекрасный мир – морозный закат, высокие голые тополя (увидит ли он их следующую зелёную весну?), укатанную льдистую дорогу, ведущую к измятым воротам с красными звёздами, здание общежития из силикатного кирпича, полуразрушенное крыльцо, обшарпанные двери – все такое родное, милое до слез – нет, это невозможно вот так запросто покинуть. А в комнате на столе – лампа и стопка книг – они останутся и будут ждать хозяина, но не дождутся. Глаза лейтенанта увлажнились от жалости к своим книгам. Он попытался читать, но сразу понял бессмысленность этой попытки. Зачем насыщать свой мозг мыслями и знаниями, если завтра все грубо и беспощадно прервётся… Он с удивлением ощутил, что вообще не может понять, как провести эту ночь – неужели спать? Вот так взять и уснуть, когда, возможно, это его последние часы? Но, с другой стороны, кто сказал, что он не нужен на этой земле? Эта мысль немного приободрила – если он нужен миру, все будет хорошо, если же нет… Нет, конечно он нужен этому миру. Если бы богом был он, обязательно оставил бы в живых такого достойного человека, как лейтенант Ф.

С этой мыслью он и уснул…

И наступило утро 10 декабря 1985 года. Вместе с лейтенантом Ф. проснулись все его сомнения. С ними он и приехал на аэродром. Борт для прыжков был готов, стояла отвратительно ясная морозная погода. Прошли медосмотр. Лейтенант Ф. изложил доктору свою версию о невозможности приземления, но понимания не встретил – доктор слышал много таких историй. В это время в кабинет вошёл командир эскадрильи.

– Товарищ майор, – вскричал лейтенант. – Разрешите не прыгать! Я не смогу приземлиться!

– Приземлишься ты в любом случае, – непедагогично захохотал комэска и, не слушая сбивчивых объяснений, заключил: – Положено два прыжка в год – будь добр. Не хочешь – списывайся на землю.

И вместе со всеми лейтенант Ф. на ватных ногах пошёл к борту.

Борт уже запустился, когда на них нацепили парашюты. Зажатый между основным и запасным, лейтенант Ф. не мог дышать.

Взлетели, пошли в набор. Лейтенант Ф. на всякий случай проорал на ухо инструктору, сидящему рядом:

– За что тянуть-то?

В шуме двигателей при опущенных ушах шапки ответ он не услышал, и, ответив сам себе, махнул рукой и отвернулся. Он совершенно успокоился, потому что понял: прыжка не будет. По какой причине – его не волновало. Этого просто не может быть!