Михаил Крюков - Разговорчики в строю № 3. Лучшее за 5 лет.

Тихо. Гудит в недрах корабля дизель-генератор, сидят возле него маслопупы, картофан трескают… В самые глухие ночные часы, удивляясь своей удали, вахтенные мотористы жарят картошку под самым носом у дежурного «по низам», который только воздух нюхает, не понимая (если только сам не из механиков), откуда запах в такое время. Заходя в эпицентр ароматного облака, то есть спускаясь в машинное отделение, офицер видит там невинные чумазые лица мотористов, вечно чинящих какие-нибудь механизмы и удивляющихся на его фантазию: какая картошка? Сплошной солидол и солярка… Дежурный поднимается по трапу, недоверчиво оглядываясь:

– Да честно-честно! Что за картошка?! Что тут, камбуз, что ли?! – говорят ему спины, давящих улыбку матросов…

– Ты хочешь есть?

– Нет.

– Ты хочешь пить?

– Нет.

– Ты пойдёшь в «машину»?

– Нет. Спать пойду…

– Писем нет. Что ты думаешь?

– Что?

– Ты слышал вопрос…

– Спать хочу…

– А она?

Серые уже волны лениво убаюкивали Петрова в люльке-корабле, подвешенном за мачты к бледнеющим звёздам. Потянувшись, он переступил высокий комингс, положил ладони на поручни и, откинув тело немного назад, тихо съехал на руках вниз, в плотный воздух кубрика, сопящего в темноте на разные лады.

Под трапом копошился и чертыхался трюмный Петюньчик – худой, нервный москвич, заступивший на вахту час назад.

– Вентиляшку вруби, когда поднимешься, – негромко сказал Петров. Петюньчик кивнул, продолжая что-то искать в шкапчике под неверный свет ночного «бычьего глаза».

Привычным движением Петров аккуратно сложил свою робу на рундуке, неспешно расправил постель и одним махом, доведённым до автоматизма прыжком, очутился в койке. Скрипнули, натягиваясь пружины. Подушка нежно приняла тяжёлую голову. Петька вытянул ноги, предвкушая сладость нескольких часов сна. Глаза его, следившие за осторожно поднимавшимся по трапу Петюньчиком, вдруг, как-то застыли, подёрнулись дымкой. Налившиеся темнотой веки, как тучи на солнце, медленно сползли на глаза, черты лица расправились…

Завыла вентиляция, гоня в кубрик поток свежего воздуха.

– Привет…

– Привет… Ты?

– Я…

– Привет!.. Смотри – звезды…

Он появился на пароходе внезапно и ниоткуда.

Время было послеобеденное, и немногочисленное население танкера ВТН-35 подтягивалось на корму для принятия процедуры дневного перекура. На корму выходили и некурящие, чтобы посмотреть шоу под названием: «втягивание дыма из Трубы» в исполнении боцмана Горыныча. На самом деле боцман был росточка небольшого, да и на вид тщедушен, хотя опыта в матросском ремесле ему было не занимать, но его любимая трубка размером с кулак Майка Тайсона вызывала у окружающих бурный восторг, и иначе как «Труба» на судне не именовалась.

Итак, он сидел на крышке контейнера для сухого мусора и пристально вглядывался в открытую дверь камбуза, совершенно не замечая стоящих поодаль моряков. Раскрасневшийся у плиты кок вышел проветриться и поговорить с народом о наболевшем, вот тут-то и был замечен новый пассажир. Совершенно обычный, буровато-чёрный, с полосатым хвостом, большой круглой головой и загнутыми кончиками ушей, он внимательно глядел на судового повара, и его настороженный взгляд без комментариев говорил о том, кого здесь он считает главным.

Кот смотрел на кока, а кок смотрел на кота. Молчание затянулось на какое-то время, все следили за тем, что могло произойти. Кот сидел, казалось бы, совершенно спокойно, но со стороны чувствовалось, что взведённая в нём пружина может распрямиться в любой момент, включая и момент запуска в него какого-либо предмета с пожарного щита, к чему он явно привык и был всегда готов. Вообще хвостатый производил впечатление зрелого бойца.

Из кают-компании доносились звуки работающего телевизора, шла передача про полярного лётчика Сигизмунда Леваневского.

– Напрасно дежуришь, Сигизмунд, халявы не будет, – совершенно спокойно, как будто обращаясь к человеку, а не к животному, сказал повар. Кот грациозно спрыгнул с контейнера и исчез в щели между фальшбортом и ящиками с ЗИПом, [68] ЗИП – запасные части, инструменты и принадлежности. принайтованными к палубе.

Моряки, закончив моцион, уже расходились по работам, как тут, опять непонятно откуда, возник кот с большущей серой крысой в зубах. Опять запрыгнув на облюбованное место, он положил добычу перед собой, после чего расположился рядом, чинно поставив передние лапы вместе и прикрыв глаза. Народ от удивления раскрыл рты, послышались одобрительные слова в адрес охотника. Кок молча удалился и снова вышел на корму с миской жареной рыбы, оставшейся от обеда, и плошкой воды.