Михаил Крюков - Разговорчики в строю № 3. Лучшее за 5 лет.

Заходим… У тумбочки стоит дневальный в гимнастёрке, хотя, когда я уходил встречать приехавших, он был в шинели, старшина – в рубашке. Представляется… Что за хрень? В казарме не более 10-12 в плюсах по Цельсию, а тут… крыша едет, что ли… Приехавшие в течение минут 10 обошли спальное помещение, бытовку, оружейную и ленкомнату, мельком проверили документацию. Один из проверяющих, мельком взглянув на термометр, прошёл дальше и начал читать боевые листки. Без замечаний, конечно, не обошлось. Но разве это недостатки?! Уехали!!! Не заметили!!!

Как говорится, нет на свете ничего прекраснее, чем выхлоп машины, увозящей проверяющих. Возвращаюсь в роту, дневальный в шинели. Захожу в канцелярию.

– Командир! Наливай скорее, замёрз, сил нет… – такими словами встретил меня старшина, кутаясь в бушлат.

– Что это было?

– Что-что… Наливай… Пока вы ходили, я у термометра отбил головку, покрасил красной пастой от шариковой ручки кусок лески и вставил его в трубку термометра…

– А если бы засекли?

– Да никто не засек бы… Ты их обедом кормил? Кормил… Наливал? Наливал… По морозу вёл? Вёл. С мороза, после обеда, да ещё и с водкой – кто заметит? Наливай скорее… Замёрз… А если бы засекли, я бы термометр начал снимать и уронил бы «нечаянно»… Наливай!

Конец 80-х прошлого века. Западная Украина. Пехотная учебка.

В учебном корпусе страдает 1-й взвод 2-й роты, разведённый процессом познания воинской премудрости по трём учебным же точкам.

Занятия на одной из точек (в классе) ведёт старший сержант Марфутов, который хоть и рассказывает нам про устройство орудия БМП 2А28, но сам мыслями давно в дембельском поезде.

Внезапно он отрывается от самосозерцания и окидывает взором помещение класса, где большая часть присутствующих мучительно борется со сном. Первое, что попадается ему на глаза, это клюющий носом на первой парте (нашёл место) героический узбек с редкой фамилией Балтабаев, помимо всего прочего награждённый природой торчащими под углом 90 градусов к месту крепления ушами и удивительно круглым лицом (эдакий ночной горшочек. Прелесть).

Марфутов в этот день был на редкость миролюбив, посему он не стал орать: «Рота, подъем», перечислять все нравственные и физические недостатки этого славного представителя узбеков или давать подержать по дружбе Балтабаеву вышеупомянутое орудие, которое весило где-то в районе полутора центнеров. Нет. Он просто решил покритиковать его, причём в лёгкой форме.

– Балтабаев!

– Я!

– Ты почему спишь, морда?

– Я не сплю, товарисча сержаната!

– Но я ж видел! Ты б лучше учился бы! Потом приедешь в родной аул, будет, что рассказать. Ты ж, небось, только в школу и ходил?

– Нет! Я в городе жил. Радио-техни-чес-кий техникум закончил.

У Марфутова лёгкий ступор (неожиданная радость):

– Так ты в радиотехнике разбираешься? (народ начал просыпаться).

– Да. Я хорошо учился.

– И нарисовать можешь схему? (лёгкое сомнение в голосе).

– Могу (очень уверенно, сопровождается кивком головы, выглядит, как Чебурашка во время разговора с Геной).

Марфутов протягивает мел, в глазах недоумение.

– Ну… Нарисуй что-нибудь…

– А что?

– Хм… Ну…. Транзистор нарисуешь?

Народ совсем проснулся и очень заинтересованно взирает на диалог, поскольку знаниями по радиотехнике располагает большинство присутствующих.

– Какой?

(Я судорожно пытаюсь восстановить в памяти сведения о p-n-p и n-p-n транзисторах и о том, как они изображаются).

Марфутов, видимо, располагает знаниями в этой области не более моего:

– Ну…. Нарисуй любой.

– Хорошо! (Ещё один Чебурашкин кивок).

Балтабаев подходит к доске и уверенно рисует прямоугольник (народ замер, все чувствуют свою серость, поскольку прямоугольных транзисторов никто не помнит – знания ограничены стандартными кружочками с тремя линиями и одной стрелкой).

В правом верхнем углу дорисованы две окружности разного диаметра, одна над другой….

В верхней части прямоугольника рисуется ещё один прямоугольник, вид которого напоминает мне что-то до боли знакомое. Окончательное прозрение наступает после вопроса старшего сержанта:

– Балтабаев! Это транзистор?

– Да! Это очень хороший транзистор. «Океан-205» называется.

Рыдающий Марфутов падает на пол, где лежит все его героическое отделение.

Занавес.

«Трах-тибидох-тах-тах!» – сказал Хоттабыч, и его гарем остался доволен.