Михаил Крюков - Разговорчики в строю № 3. Лучшее за 5 лет.

А уже вечереет, кушать хочется, но и жить хочется. И тут снова от перископа и амбразуры начинает идти сдержанный мат. Ибо.

Нет, вот вы мне сейчас скажете, что так не бывает, так не по уму, так в нашей армии не могут построить. Может быть. Я в строительных войсках, что возводили этот полигон, не служил. И вообще на том полигоне не был. Со слов пересказываю. единственная дорога от бункера на выезд петляет меж скал-камней аккурат мимо стартовой позиции. Не сказать, что на расстоянии вытянутой руки, но ведь и в ракете не одна тонна гептила. Воистину как в «Неуловимых» – а вдоль дороги ракеты недостартовавшие стоят, и тишина…

Разработали план эвакуации. Чтоб если что, так только одного… Из гарнизона вызвали УАЗик с самым тихим глушителем и движком (ну не «КРАЗ» же). По одному, бегом на цыпочках мимо стартовой до угла скал, где ждёт машина. Быстренько отъехали, но на автомобильных цыпочках. Потом следующая партия. Так и вывезли всех.

Прошла ночь. Бессонная для всех и тихая для ракеты. Она все больше засыпала, аккумуляторы разряжались, гироскопы потихоньку останавливались. И сквозь свою электрическую полудрёму все слабее слала сигналы:

– Вторые сутки полёта, неполадок на борту нет, крен ноль, скорость и высота ноль, продолжаю выполнять программу…

Итак, надо разбираться. Но чтобы разобраться, надо ракету разобрать, а значит, достать из шахты. Полностью заправленную. Антигравитационных доставателей аварийных ракет на полигоне не было. А краном покачивать о стенки шахты тоже желающих не нашлось. Но не оставлять же памятником «Вечный старт» в натуральную величину? Чтобы безопасно поднять ракету, надо слить горючее. К штатным заправочным горловинам не подобраться, и есть только один путь. Снизу, под соплами есть возможность открыть кран. Не знаю, как он назывался – дренажный, технологический или ещё какой.. Не суть. Суть в том, что есть возможность через газоотводный канал в шахте пройти низом к соплам, дотянуться до этих вентилей. Тихохонько открыть и травить помалу. Пусть даже в ведро. Гептил. Тот самый «высококипящий» компонент.

– Добровольцы есть? Родина ждёт своих героев. Ну? Так, Родина повторяет, что повторять не любит и дольше ждать героев не может. Ну? И за тройные отпуска, сверхдосрочные дембеля, и прочие блага (Родина же не жадничает) добровольцы нашлись. В шахту протянули рукава ветродуев, чтоб всю гадость выбрасывало вверх. Ребят одели в двойные ОЗК и тройные противогазы и вперёд! В смысле вниз, под сопла. Вот так, действительно чуть ли не в ведра и стравливали. Надо отдать должное вентиляции. Ядовитый след паров шёл от шахты ракеты далеко. И до самого посёлка снег был загажен. Но кто же будет эвакуировать посёлок или ждать смены ветра? А те парни внизу остались в относительно чистых ОЗК. Да и противогазы загрязнились мало, так как они старались вообще не дышать, не сопеть, не шуршать. А уж что они чувствовали, «разряжая» ракету, наверно могут представить только сапёры.

Героизм одних есть следствие раздолбайства других. Эта истина подтвердилась опять при разборе полётов. В смысле, неполета. У ракет этого типа зажигание шло так. Происходило первичное смешивание и воспламенение горючего и окислителя, а далее газы раскручивали турбины насосов, и потоки топлива неслись в камеру сгорания. А первичная встреча компонентов происходила в небольшой камере, где стояла разделительная фольга. По сигналу «старт» срабатывал пиропатрон, и игла пробивала фольгу. И на этот раз все сработало, даже пиропатрон, и игла пошла в фольгу, и датчик зафиксировал это. Именно на этой команде ракета по программе полёта самообособилась, доложила, что «она пошла полетать, прощай Земля, нас ничто больше не связывает».

Вот только на пути иглы встретилась заусеница. При закатке фольги закатали и стружку. Игла упёрлась в стружку, отклонилась и упёрлась почти в выходной срез бортика, где и застряла. Ну а стружка натянула фольгу, но не прорвала. Не хватило какого то миллиметра хода или килограмма усилия. Счастье что хватило ума не трогать ракету.

Говорят, на совещаниях по качеству на том заводе этот узел с застрявшей в заусенице иглой долго показывали как аргумент, что мелочей не бывает. И, говорят, показывал его уже другой руководитель. Но рассказ был не об этом.

Виталя, перевернув бутылку кверху донышком, вытряс последние капли в наполовину пустую стопку:

– Ну?! И что делать будем?.. – недовольно обратился он к собутыльникам.