Михаил Крюков - Разговорчики в строю. Лучшее за 2008-2009 годы

Митрич щелчком выбросил окурок и растянулся на тёплой траве, зажмурив глаза и закинув руки за голову.

– А «гуси» на что? Сюда прикатим вместо утренней зарядки, а там посмотрим.

Утром следующего дня Митрич построил младших авиаспециалистов ТЭЧ на зарядку.

– Значит так, авиаторы, – сказал сержант. – Сегодня зарядки не будет. Топаем в ТЭЧ, хватаем стремяночку, катим к мемориалу. Потом завтрак. После завтрака «гуси» переодеваются в подменку и строятся здесь. Бегом – марш!..

Гидравлический подъёмник, любовно называемый «гусаком», в ТЭЧ был в единственном экземпляре. Судя по надписям, изготовлен он был двадцать лет назад. Выкрашенный в цвет нездорового яичного желтка, «гусак» представлял собой четырёхколёсную тележку размером с «Запорожец» с поднимающейся вверх и выдвигающейся стрелой на крыше. Стрела несла на себе площадку с ограждениями. Для управления стрелой на гусаке был пульт с переключателями клапанов и ручка гидропривода, которую приходилось качать до одурения при подъёме стрелы. К передней оси «гусака» было приварено водило. Колёса представляли собой цельнолитую резину на легкосплавных дисках.

«Гусак» никогда не перемещался далее, чем на двадцать метров – ступичные подшипники были инвалидами со здоровьем, подточенным двадцатилетней бессменной службой. Таскали его всегда минимум вшестером – четверо толкали, двое тянули за водило.

Десять бойцов под руководством сержанта К. облепили «гусака» и хорошо скоординированными усилиями с гиканьем покатили по рулёжке к МиГу. Путь в три километра занял сорок пять минут. Шаман, находившийся на стоянке Первой Эскадры и вооружённый красной повязкой ДСЧ, проводил натужно хрипевшего всеми ступичными подшипниками «гусака» нехорошими словами и перекрестил в воздухе хореем. Затем он расчехлил «Семнашку» и устроился покемарить в транспортном отсеке самолёта, выставив будильник в часах «Монтана», чтобы не проспать обед. После обеда Шаман выставил будильник на 16:15 – нужно было готовиться к сдаче стоянки под охрану – и занялся уборкой в самолёте.

В 16:00 сержант К. принял работу. В принципе, мемориал был готов к празднику – отмыт, покрашен. Мусор и прошлогоднюю листву с территории убрали. Митрич прошёл на КПП и позвонил в автопарк ОБАТО.

– Сержанта Сычёва позови! Сыч, это Митрич. Привет. Слушай, подгони мне к КПП ЗиЛ-фургон – нужно подъёмник в ТЭЧ отбуксировать… Да ладно тебе, полётов нет – прокатим по рулёжке… Пачку «Примы»? Да ты опух совсем – полпачки за глаза!.. Хорошо. Через пятнадцать минут жду… Какой? 06-15? Добро.

Вообще говоря, авиаполк и ОБАТО – разные части одного гарнизона. Между казармами – метров сто. Как ни удивительно, такое небольшое географическое различие соседствует с различиями более радикальными:

В полку шестьдесят солдат и сержантов, двести офицеров и прапорщиков.

В ОБАТО – почти триста солдат и два десятка офицеров.

В полку солдаты и сержанты подтянутые, чистые.

В ОБАТО – чумазые и нестиранные. Постоянные фурункулы и цыпки.

Одно из самых страшных оскорблений в полку: «Ты что такой грязный, как из батальона?!»

Одна из самых страшных угроз: «Переведём дослуживать в ОБАТО!»

В ОБАТО в каждый призыв кто-то сбегает из части, а каждый год – вешается или стреляется. Все «молодые» в синяках.

В полку, лётно-подъёмный состав которого прошёл Афган, и почти у всех офицеров которого есть боевые награды, дедовщина только на уровне распределения нарядов по кухне и некоторых мелочах; на кухню традиционно ходят только «гуси». За год было всего три-четыре драки (не избиения, нет!).

В полку приказ офицера не обсуждается. Команч и начштаба знают по имени-отчеству каждого рядового.

В ОБАТО офицеры боятся собственных сержантов.

Минут через двадцать к монументу подкатил ЗиЛ с тентом и скамьями внутри. В кабине сидели два бойца из ОБАТО.

– Салют! – сказал Митрич водителю. – Вот, Сычу отдайте. Как договаривались, десять штук. – Он протянул водителю полупустую пачку «Примы». – Смотрите, мазутчики – скорость не больше тридцати!

На «гусаке» кривой рукой кого-то из авиатехников был непрофессионально нарисован знак ограничения скорости. Техника – штука тонкая и сложная, её эксплуатация и обслуживание в ВВС со всех сторон обложены всевозможными Регламентами, Наставлениями и Прочими Страшными Запретами. Младшие авиаспециалисты при обращении с техникой проявляли крайнюю степень дисциплинированности и ответственности – никому не хотелось получить звездюлей, или, не дай Бог, стать причиной Предпосылки к жуткой штуке, называвшейся Лётным Происшествием. «Деды» строго следили за порядком и обучали «гусей». «Дедов» контролировали прапорщики и офицеры.