Михаил Крюков - Разговорчики в строю. Лучшее за 2008-2009 годы

Я огорчённо развёл руками.

– Да я и не знал, где ты вообще сейчас! Поджало вот… нашёл… да я сам бы и не догадался к тебе ехать… старпом, дурило, твой экслибрис вспомнил… Ну, нет, так нет… Поеду гравёра искать… Неразборчивого…

Леха налил мне рюмку и плеснул себе.

– Да не гони ты… вечер уже… кого ты сейчас найдёшь-то? Давай-ка ещё по одной… Тебе сколько Родина на это шулерство-то выделила?

Я опрокинул рюмку.

– Да так… Тысяч пять есть…

Лёха задумчиво покрутил в руках свою нетронутую рюмку.

– Негусто… Вряд ли кого найдёшь, под статью за такие деньги идти…

Потом он встал, прошёлся по кухне.

– Ладно, ты закусывай пока, я сейчас… – и ушёл в комнату.

Я налил себе третью, решив на этом закончить. Выпил её, закусил, и узрев на подоконнике пепельницу, закурил. Лёхи не было минут десять. Потом он вернулся и сел напротив меня.

– Значит так, Борисыч! Я берусь за это. И не потому что хочу неожиданных бабок срубить с вас, раздолбаев, а только оттого, что сам из этой системы, и знаю, какой бардак там был, есть и будет. Условия такие: пять штук плюс три литра шила. Не «Рояля» какого-нибудь, а настоящего корабельного медицинского шила. За работой приезжай завтра вечером. Сюда. Примерно в это же время. Ну, естественно, с деньгами и жидкостью… Идёт?

Откровенно говоря, я совсем не верил в то, что мы найдём хоть кого, кто возьмётся за эту очень незаконную работу, а на дилетанта и любителя Лёху, я тем более не рассчитывал, и ехал к нему, скорее руководствуясь чувством долга перед командиром, а не трезвым расчётом.

– Согласен!

– Давай образцы-то…

Я отдал ему папку с бумагами и начал прощаться.

В Гаджиево мы вернулись в начале одиннадцатого и сразу заехали к командиру домой, чтобы доложиться о результатах. Командир молча выслушал. Кивнул головой и написал записку старпому насчёт спирта. Как я понял, после нашего отъезда был произведён ещё один штурмовой поиск печати во всех возможных и невозможных местах, и её, естественно, не нашли. Поэтому то, что мой друг согласился, было воспринято командиром хоть и без энтузиазма, но со скрытой надеждой. Утром Костиков подхватил меня на посту ВАИ, и мы поехали в Оленью губу на корабль. Старпом встретил нас с видом человека, недоповесившегося накануне. Видно было, что вся эта история грызла его всю ночь, спать толком не дала, и вообще, с каждым часом безвозвратно убивала его тонкую ранимую психику. Спирт Александр Сергеевич выдал безропотно, даже особо не наблюдая, сколько я наливал, что дало мне лишних пол-литра качественного государственного продукта в личное пользование. После этого я объявил себе и Костикову выходной день до вечера, и, условившись встретиться у поста ВАИ в восемнадцать часов, мы вернулись в Гаджиево и разошлись по домам.

Вечером мы мчались в Мурманск, в моем кармане лежала пачка туго спелёнатых купюр, а в багажнике в стеклянной банке из-под помидор плескались три литра чистейшего спирта, отлитого из личных запасов командира. Когда мы приехали, в окнах Лёхи горел свет. Я поднялся на его площадку и постучался в дверь. Лёха открыл как и в прошлый раз быстро.

– Ну, здорово… Проходи.

Я вошёл, поставил канистру на пол.

– Ну, чего стоишь… Раздевайся!

Лёха был в чудесном настроении и просто лучился от улыбки.

– Пошли на кухню.

На кухне царило полупраздничное убранство. По крайней мере, стол соответствовал незамысловатому мужскому празднику. Присутствовала жареная картошечка, солёные огурчики, грибочки, колбаска и над всем этим возвышалась запотевшая бутылка настоящей «Столичной».

– Принимай работу, Борисыч!

Леха, улыбаясь, вытащил из кармана печать и положил на стол. Это была точная копия корабельной печати в таком же бронзовом закручивающемся футляре, на такой же цепочке, и вообще мало чем отличавшаяся от оригинала, по крайней мере, внешне.

– Опробуй! – Лёха достал из моей папки один из листов с оттиском настоящей печати, и открутив печать, хлопнул ей по листу. Оттиски ничем не отличались! Они были просто близнецами!

– Нравится?

Я восхищённо кивнул. Слов просто не было. За одни сутки Лёха умудрился сотворить чудо, которое и правда могло потянуть лет на пять.

– Борисыч… Ты как? На колёсах?

– Да нет. Меня мичман возит уже второй день. Авральные работы.

Лёха на миг призадумался.

– Ты спустись к нему и отошли домой. Пусть за тобой завтра заедет. Скажи, мол, не готово ещё, а ты останешься процесс контролировать. А завтра пускай часиков в десять утра за тобой и приедет. А мы тут с тобой посидим… душевно. Согласен?