Он опустил руку за кресло, и улыбнувшись, достал две жестяные банки.
– А я тебе пивка купил, знаю, ты любишь. Держи, холо-одненькое. Садись, видишь, что творится. Теперь до рассвета зависли. А как ты нас нашёл?
Олег молчал и не мог разжать сведённые мышцами челюсти.
Через пару минут он сидел в кресле, прихлёбывал горячий чай, и смотрел в окно на молчаливое серое море. И выглядело оно совершенно не страшно.
«А когда тебя не было, ты где-нибудь был?
– Угу.
– Где?
– Там, – сказал Ёжик и махнул лапой.
– Далеко?
Ёжик съёжился и закрыл глаза».
Дик – это очень большой дворняг. Лохматый, в исполнении «под овчарку» и, как любая армейская псина, весёлый и заласканный донельзя.
Жил Дик на позиции, никогда её не покидал, ночью помогал часовым караулить, а днём принимал активнейшее участие в боевой работе. Правда посты заправок «Г» и «О» [27] «Г» и «О» – ракетное горючее и окислитель.
обходил десятой дорогой.
Умный пёс.
Но был у Дика свой пунктик. Пёс совершенно не переносил присутствия на своей территории посторонних животных. Сморщенный нос, пена на зубах, низкое горловое рычание или скорее рокот.
Окрестные кошки и собаки даже помыслить не могли о визите на позицию. Под клыками Дика полегли несколько лис, пара куниц, барсук и даже невесть откуда взявшаяся норка.
Крысы учёту не поддавались. Окрестные вороны при появлении Дика старались каркать потише.
Как-то после обеда офицеры сидели в курилке. Дик наворачивал своё любимое блюдо, пшённую кашу, сваренную со шкурками от сала. Между прочим, специально для него приготовленную поваром Тягнибоком. И вдруг из ближайших кустов вышел крохотный и худой рыжий котёнок, прошёл под Диком и сунул морду в миску. Дик перестал чавкать. У всех перехватило дыхание. Все понимали, что сейчас произойдёт, и понимали, что ничего уже сделать нельзя.
Но случилось совсем неожиданное. Дик медленно опустился на живот, так, что котёнок оказался у него между передними лапами, лизнул котёнка и положил башку на правую лапу. Котёнок, не вынимая мордочки из миски, задрал куцый хвостик и привалился боком к Диковой щеке.
Котенку было присвоена кличка, естественно, Дембель, и он был поставлен на котловое довольствие.
Дик и Дембель не разлучались почти никогда. Вместе они представляли собой весьма трогательную и смешную картину. Впереди, гордо задрав хвост, шествует яркий как огонёк, рыжий до оранжевости, маленький Дембель, а сзади огромный, пыльно-серый, улыбающийся Дик.
Где-то через пару месяцев, раздражённо швырнув на стол курилки фуражку, генерал проверяющий из штаба армии разносил командира дивизиона.
На простом и понятном русском языке генерал сообщал командиру, что он, генерал, будет писать рапорт в финансовое управление Министерства обороны на предмет прекращения выдачи командиру денежного довольствия. Тех зарплат, которые командир получает от НАТО, ЦРУ и Пентагона, командиру вполне должно хватать на жизнь. К тому же, судя по состоянию дел на дивизионе, в каждой из этих организаций командир получает минимум полторы ставки.
Но вот, он, генерал, получает только одну, в родной Советской Армии и поэтому…
Тут генерал повернулся к столу и увидел Дембеля, уютно устроившегося внутри генеральской фуражки. Генерал протянул руку и Дембель, вывернувшись на спину, потянулся лапками с растопыренными пальцами и громко замурчал. Погладив тёплый кошачий животик, генерал отмяк душой, перестал воспитывать командира во все дыхательные и пихательные, и с непостижимой скоростью заглотив «на посошок» 0,5 коньяку, убыл без последствий для дивизиона.
На вечернем разводе командир мрачно заметил, что если б найти ещё пару таких котов для укомплектования трёх восьмичасовых смен, то всех остальных можно с чистой совестью гнать в шею. Кроме, понятно, начальника столовой. Никаким котам, сколько б их не было, нипочём столько не украсть.
Прошёл примерно год. В конце апреля погода баловала. Начкар-старлей сидел возле распахнутого настежь окна и писал конспект. Осенью он собирался в академию. В окно заглядывал свежий ветерок, пели птицы, лепота и благорастворение воздухов.
С правой стороны от второго поста сухо треснул пистолетный выстрел. Когда на посту, охраняемом солдатом с карабином, раздаётся выстрел из пистолета и больше ничего не раздаётся, то все очень плохо. Заорав: «Караул! В ружьё!» старлей, не тратя времени, сиганул через окно, на лету выдирая из кобуры «Макаров». На одном дыхании добежав до поста, старлей ещё издали увидел часового. Часовой находился на краю оврага в положении «для стрельбы лёжа». Карабин часового был направлен в овраг, а сам часовой, вытянув шею, вертел во все стороны головой.
Читать дальше