Анатолий Вилинович - Остап Бендер и Воронцовский дворец

— А что дальше, премию выдали значит… Почему я и забрел в этот дорогой нэпманский ресторан, граждане.

— Премию? За что? За то, как кот мяукал? — засмеялась Екатерина.

— А нет, граждане, дальше рассказывать я и не имею права, — взял рюмку Иваныч.

— Как это не имеешь права, если тебе премию дали, как ты говоришь. Так гордиться этим ты должен, Иваныч, — подбодрил Вадим, когда старик выпил очередную стопку.

— Рассказывайте, рассказывайте, раз уже начали, Иваныч, — ласково попросила Екатерина.

— Да не имею я права рассказывать дальше. Увольте, я же обещал, — упрямился сторож.

— Ну, пообещал-то ты да, никто и не узнает, что ты поделился со своими, — осторожно настаивал Вадим.

— Да оно так, но знаете ли… — уже совсем заплетающимся языком протянул Иваныч.

Долго пришлось уговаривать старого с двух сторон: и Екатерина и Вадим. Напоили его до бесчувствия. В конце-концов несвязно еще поведал, что дальше было. Оставив совершенно пьяного старика за столом, расплатившись с официантом, Ксенофонтовы заспешили удалиться, и когда вышли Вадим сказал:

— Там засада, как я понимаю, Катрин.

— Да, дорогой, нам туда больше нельзя, — согласилась Екатерина. — Из его рассказа я поняла, что теперь там ночью будет дежурить не он, а милиция. Нет, нет, нам теперь туда ни в коем случае нельзя. Благодарение Богу, что так обошлось…

Ксенофонтовы, с опаской поглядывая по сторонам, не стали ожидать рейсового автобуса, а наняли частника и поспешили уехать из Алупки.

А Иваныч, просидев еще какое-то время за столом, собирая силы, чтобы добраться домой, наконец встал и, шатаясь, побрел из ресторана, бурча себе под нос что-то нечленораздельное.

Хватаясь руками за все попутные опоры и надолго останавливаясь, Иваныч добирался к своему жилью, когда его и встретили компаньоны.

— А! Хозяин ночного дворца! Стрелок из берданки! — воскликнул Остап, завидя раскачивающегося, как мачта баркаса на крутой волне, Иваныча.

Сторож замычал коровьим голосом, когда животное опаздывают подоить, и плюхнулся на скамью.

— Можно подумать, что он знает язык племени мумбу-юмбу, — отметил Остап.

— А он оказывается не может пить, — засмеялся Балаганов.

— Могу-у, — произнес довольно четко Иваныч.

— По какому это случаю, стрелок, праздник революции еще не наступил? — находясь в хорошем настроении, спросил Бендер. — А?

— По случаю санитарного карантина во дворце?

Но изо рта, сквозь редкие пеньки зубов, лежащего сторожа вдруг вырвались слова:

— Трильбик… стервец… А-а!..

И улица наполнилась его словами, перевести которые на общепринятый язык было невозможно.

Компаньоны уловили еще пару понятных слов: «директор», «премия» и Остап сказал:

— Отложим беседу с вечным стражем дворца на другой раз. А сейчас спать, камрады. Завтра нас ждут ответственные дела.

Но утром компаньоны узнали, что и в этот день дворец не будет открыт. Если верить объявлению, в связи с санитарным карантином.

— Так, возвращаемся в Ялту и терпеливо ждем следующего дня, — сказал Остап.

— Следующий день тоже не для нас, Остап Ибрагимович, — указал на табличку часов и дней работы дворца.

— Завтра дворец выходной.

— Идиотский карантин, — сердито произнес Остап.

— Выходных этих понаделали, вместо того, чтобы людей просвещать денно и нощно, — уже злился великий искатель, глядя на прогуливающегося вдоль фасада милиционера.

Вернулись в Ялту. Побывали в ресторане, гуляли по Набережной и вечером пошли в так хорошо знакомый Бендеру Ялтинскиий театр. Но знакомый великому комбинатору-предпринимателю не историей, что вначале этот театр представлял собой одноэтажное здание, построенное по проекту архитектора Н. Г. Тарасова. Что в день открытия театра 28 июля 1896 года в спектакле «Без вины виноватые» А. Н. Островского роль Незнамова исполнял крупнейший русский трагик артист Александрийского театра Мамонт Викторович Дальский. Что в театре затем выступали многие знаменитости театров Киева, Москвы, Ленинграда и других городов. Что в 1900 году здание театра сгорело. И что только в 1908 году по проекту архитектора Л. Н. Шаповалова было построено новое двухэтажное здание на 700 мест.

Нет, с этим всем театр Бендеру был не знаком. А познакомился он с театром вынужденно, когда после недельной беспробудной пьянки в Тифлисе он и его компаньон предводитель дворянства Ипполит Матвеевич проникли в театр за заветным одиннадцатым гамбсовским стулом.