Дмитрий Ненадович - Повесть о потерянном времени

— Дэ ж тэ воины, якы булы у магазынэ? — почти заискивающе спросил он.

— Убирали территорию, а сейчас уже где-то на пол-пути к магазину. Скоро уже будут.

— Да Вы шо? Вы же зараз увесь гарнызон без продуктив оставытэ?

— Это почему же?

— Та потому шо нэ будэ эта машина ждати. Нэ успеют разгрузыты, повернэтся и зараз уидэ.

— Так вот и пусть штатные грузчики поторопятся. Они там ходят— руки в брюки и предельно измученные портвейном. Только того и ждут, что пришлют им на выручку героических бойцов.

— Вот цэ Вы будытэ сами Ахтунгу объясняти, но тильки запомынайтэ, шо если его Мане не достанется сегодни копченой колбаски, вин тут же прикаже закоптыть Вас!

— Как-то не страшно, товарищ подполковник. К тому же я не вкусный — лекарств всяких еще много во мне, кроме того, я очень полезный — мух ем.

— Во-во, об этом Вы тож с ным побалакаетэ А зараз срочно шукайтэ усиление.

— Есть.

Сергей понимал всю безнадежность поиска бездельничающих где-то бойцов, потому как в этой воинской части, которую ежедневно разрывали на части все кому не лень с целью бытового обслуживания всего гарнизона, а потом эти же «все кому не лень» без тени смущения вдруг принимались интересоваться ходом боевой подготовки ее личного состава. В этой в/ч утаить рабскую силу было практически невозможно: каждый боец подлежал «всестороннему и строгому» учету и был постоянно на виду. Поэтому, повесив телефонную трубку, Сергей тут же снова прилег на ортопедический топчан и сомкнул очи. Но его сон уже окончательно покинул эту комнату. Не прошло и десяти минут как раздался телефонный звонок от общегарнизонного дежурного, который извещал о недовольстве Ахтунга состоянием территории вокруг учебного корпуса и прилегающей к ней территории заросшего сорняком стадиона.

— А Вы в курсе того, — спросил у гарнизонного дежурного Сергей, — что уборка этой территории закреплена за другой частью?

— В курсе, но ведь сам Ахтунг приказал навести там порядок лично Вам! — испуганной скороговоркой лепетал в трубку общегарнизонный дежурный.

— Лично мне? Ну, во-первых, для того, чтобы ставить такие задачи, у меня есть свой командир части, а во-вторых, для руководства таким интеллектуальным действом как уборка территории существует сержантский состав. Так что с нетерпением жду дальнейших указаний от своего командования. — Сергей раздраженно бросил трубку и направился выполнять такой обязательный пункт программы каждого дежурного по части, как «контроль приема пищи личным составом». Перед «контролем приема…» необходимо было осуществить снятие пробы того, что булькало в поблескивающих застарелым комбижиром котлах солдатской столовой. Вяло похлебав обычную армейскую бурду, Сергей оставил в специальном журнале запись о том, что все приготовленное может считаться съедобным для представителей «хомо милитер» и принялся наблюдать за прибывающими подразделениями. «Интересно, а почему это по военному распорядку запись о качестве наготовленной бурды необходимо делать сразу после снятия пробы? — вдруг подумал Сергей, глядя на жующий свою немудреную пищу бойцов, — почему бы не сделать ее минут через сорок? Тогда, хотя бы, будет понятно: раз дежурный до сих пор жив, значит, шансы уцелеть у всего остального личного состава являются вполне реальными. А не так — попробовал и прямо сразу: «Пригодна к употреблению». Это попахивает скоропалительным волюнтаризмом». Вскоре прибежал посыльный из штаба с известием о том, что Сергея с превеликим нетерпением ожидает у себя в кабинете подполковник Шахрайчук. Его нетерпение выражалось надсадными выкриками, периодически вырывающимися из-за массивной двойной двери, изготовленной из погубленного где-то в сибирской тайге дуба: «Дэ этот гребанный дэжурный?! Из-за ёго цельный дэнь як на прыеме у проктолога! И зараз пожрати нэ дают вони мэнэ с этым Ахтунгом!»

Выслушав сухой доклад старлея о своем прибытии, подполковник, резко перешел на укоризненно-доверительный тон:

— Шож Вы такэ творытэ? Так разозлылы самого Ахтунга… Вы же тильки прыбули и ще дажэ хату нэ получили… И вот, тэперь ён нас с Вами уместе до сэбэ вызывает, — обреченно и беспрестанно путая ударения и, как всегда, попирая все правила и нормы великого и могучего языка, вполголоса произнес Шахрайчук, многозначительно подняв указательный палец вверх, — а цэ добром нэ закончится.

— Ну что делать, товарищ подполковник? Мертвого, как говорится, пуля боится.