Дмитрий Ненадович - Повесть о потерянном времени

— Идите и позовите ко мне начальника Вашего штаба. Может хоть от него чего-то удастся добиться.

— Есть, товарыщ полковник. Пойду соби зараз.

Вот после такого диалога и произошла знаменательная встреча обоих старлеев с вочередной раз лишенным воинской невинности Шахрайчуком. В жизни его было много подобных лишений, и каждое из них приводило его в скрытую ярость. Ярость постоянно искала выхода и ждала подходящего случая. Иногда случай представлялся очень быстро. Как, например, сейчас. Кубарем скатившись со ступенек КШМ-ки и завидев пробирающихся на лесную поляну старлеев, Шахрайчук устремился к ним лавируя между деревьев. Достигнув цели, он немедленно приступил к разрядке, решив начать с Сергея:

— Вы шо?! Вы мнэ усе норматывы чут нэ угробылы!

— Так уложились же.

— Уложылыс вони… Рэгулыровщики куды-то пропалы, лэсныки приихалы, что-то про лосив гутарят, щэ Вы гдэ-то шастаэтэ! Бардак!

— Да нет никакого бардака, товарищ подполковник, все на месте. Все четыре трупа в сборе, — спокойно возразил комбату Сергей, открывая массивную дверь «КРАЗовского кунга».

— Вы шо?! Якые такые трупы? Мэнэ тильки этого ще нэ хватало! — испуганно взвопил Шахрайчук, с опаской подходя к машине и заглядывая внутрь кунга.

— Извольте убедиться. Нормальные такие трупешники. Три временных (это которые румяные) и один постоянный (тот, который волосатый). Очень жаль, но он уже неисправим.

— Фу, нэможно дыхати. Самогон, чи шо? А-а-а, знова Окрошкин. Сволочь. Уволю на хер! Гдэ начальнык штабу? Бчелкин, нэмедленно разыскаты его и до мэнэ. Дэ ж вы этих пьянычек знайшлы?

— Как где? На посту. Эти двое, видимо, по очереди регулировали движение колонны. Когда я подъехал, один из них отдыхал на травке, а прапор как мог контролировал их службу, скрываясь в кустах.

— Так зачэм жэ Вы их в кунг поховали?

— Слишком рьяно несли службу. Еще чуть-чуть, и их либо оскорбили бы множественными действиями, либо просто тупо так раздавили. Нам это надо?

— Добрэ. А дэ жэ Вы, Просвиров, лосика затрэмали?

— Нашел на дороге, товарищ подполковник. Кто-то сбил его, горемычного и скрылся с места преступления. А я остановился, пощупал — теплый еще. Чего же добру-то пропадать?

— Добрэ. Отвэзытэ его у едальню. Старшинэ пэрэдайтэ, хай менэ сэрдцэ зажаркует. И щоб нэхто нэ бачив!

— А с этими алкоголиками что делать?

— Та вырахайтэ их на зимлю. Нихай охолонут. Вон якы румяны, свыньи.

Подозванные Сергеем солдаты аккуратно стащили не подающие признаков жизни тела опальных регулировщиков наземь, но, когда дело дошло до тела Окрошкина, возникли некоторые трудности. Пальцы прапорщика, реализуя профессиональный инстинкт, мертвой хваткой вцепились в лосинную шерсть и выудить его из кунга в одиночку оказалось делом очень не простым. Если не сказать больше — было это дело попросту не реальным. Людям, знакомым с особой хваткой прапорщиков, это вполне понятно. Есть даже такая народная загадка: «Кто может унести на себе больше: прапорщик или слон?» Сразу предлагаем отгадку: «Если на склад, то слон. Если со склада, то прапорщик». И ладно бы, прапорщик был еще в сознании, тогда еще иногда можно было убедить его проникающей силой командирской мысли. Но прапорщик-то был абсолютно без сознания. Поэтому пришлось стаскивать его тушу вместе с лосинной. Сознание неожиданно посетило Окрошкина, едва тело приняло положение близкое к вертикальному, а ноги коснулись земли. Очнувшись, он некоторое время дико озирался то на однорогое чудовище, то на Шахрайчука, а затем, стыдливо прикрываясь лосинной тушей, прапорщик попытался как-то боком, по-крабьи спрятаться за машиной.

— Куды Ви, Окрошкин? — дико взвизгнул Шахрайчук, — Куды ж Ви зараз ховаетесь, негодяй? Лосика-то положьте! Шо случилось с Вашими бойцами? Воны ще, вбыты?

— Да я-то откуда знаю, товарищ подполковник? Я-то абсолютно тут ни при чем, и совсем ни в чем не виноват. Стоял себе, регулировал как положено, а тут этот зверюга, — скороговоркой залепетал неожиданно тоненьким голоском, мгновенно сориентировавшийся в обстановке Окрошкин и продолжил, приподнимая для убедительности лосиную голову, — бац меня рогом, видите — обломал даже. И все. Больше ничего не помню. И что с бойцами потом случилось — не знаю. Может их лось оставшимся рогом забодал?

— А чому же от Вас разит, як от бочонка с бражкой? Фу, дюже погано дыхаты.

— От стрессу, товарищ подполковник. Исключительно от пережитого стрессу! У меня всю жизнь так, с самого малолетства. Как только стресс, так сразу начинает спиртом пахнуть. Двойку в школе получишь, бывало, — и сразу запах. Сколько после этого родителей в школу вызывали. А раз было, товарищ подполковник, — вдруг доверительно зашептал лепетавший до этого полупьяной скороговоркой испуганный прапорщик, — из школы даже исключили. Вот Вам крест.