Владимир Гутнов - Сюрприз (киносценарий)

Все трое прошли во двор. Из сарая доносился стук.

— Как дела? — поинтересовался Сардион, устраиваясь на скамье под яблоней.

— Опять поругался с Фаризат, — уныло признался Бола. — Если не начну ремонт сегодня, житья не будет. Я подумал, пока Фаризат поехала в город за мастерами, может начнем сами, а?

— А что нужно делать? — не очень уверенно отозвался Сардион.

— Ничего особенного, — оживился Бола, — починим крышу, выкопаем погреб и — все!

— Да прекрати там долбить, дятел! — крикнул Сардион в сторону сарая.

Стук сразу оборвался.

— Помочь ближнему в таком деле — древний обычай, и не нам его нарушать, — задумчиво произнес Сардион. — Но не будем же мы ремонтировать дом вдвоем?

— Почему вдвоем? — спросил Бола. — Позовем Темыра, Камала, Романа, и начнем ремонт.

— А-а, ну да, — вяло согласился Сардион.

Пока мужчины обсуждали житейские дела, Беса бродил по двору. Он наткнулся на раскрытую папку с фотографиями древних греческих философов, один из которых явно смахивал на выполняемый Сардионом заказной памятник.

— Дядя Сардион, а ты должен для всех этих тетек и дядек памятники сделать? — вопрос прозвучал не столько наивно, сколько неожиданно.

— Что?! — мгновенно взвился Сардион. — Положи на место! Положи, говорю!

Сардион бросился к Беса, который, — от греха подальше, — тоже не стоял на месте. Так они и носились по саду друг за другом, пока Беса не выронил альбом с фотографиями. Бола ничего не мог понять, и с изумлением наблюдал за беготней. И только разглядев фотографии, и, сравнив их с находящимся в работе памятником, и уловив сходство, Бола улыбнулся.

— Все заказчики хотят, чтобы их родственники хоть на памятнике были красивыми и умными, — пояснил Сардион, и спросил, — похож?

— Если очень захотеть, — оценил качество работы Бола. — Или, если давно не видел.

— Кого? — не понял Сардион.

— Того и другого, — отрезал Бола. — Ну, ты идешь или нет?

— Иду. Мехти, бездельник, где ты?! Доделай здесь Сократа, только нос скриви ему побольше! Или, может, возьмем его с собой?

Бола пожал плечами.

— Мехти, я передумал! — крикнул Сардион в сторону вышедшего из сарая Мехти, — поедешь с нами! И захвати с собой пару шашек динамита, будем дом Бола ремонтировать!

Старенькая, видавшая виды машина с Бола, Сардионом, Мехти и Беса, натужно воя, карабкалась по крутым улочкам горного села. Машина подкатила к приземистому дому из горного сланца, и Сардион заглушил мотор, и сказал Мехти:

— Иди, позови Темыра.

Мехти выбрался из машины, направился к дому, а Беса спросил:

— Дядя Сардион, а как это динамитом можно дом ремонтировать?

— Много будешь знать, рано состаришься, — огрызнулся Сардион.

— Тогда скажи это моей маме.

— Что сказать? — не понял Сардион.

— Чтобы она не ругала меня за двойки, — пояснил Беса.

Бола и Сардион переглянулись. От ворот дома донесся крик Мехти «Темыр!». Потом еще раз: «Эй, Темыр!». Но в доме будто все вымерли.

— Кричи громче, — посоветовал Сардион.

Мехти заорал, как стадо ослов. И для большей убедительности забарабанил в ворота, из-за которых сразу донесся голос матери Темыра:

— Иду, иду, кого там черт несет?..

Открылись ворота и мать Темыра сказала:

— А, это ты Мехти. Заходи, если пришел.

— Извини, спешу, — сказал Мехти. — Где Темыр?

— Уехал в город.

— Как придет, скажи, чтобы сразу шел к Бола.

У старушки, будто зуб вырвал неопытный дантист. Лицо ее сразу перекосилось.

— Ой, как жалко мне этого Бола, — запричитала женщина. — Говорят, от него сегодня ушла жена.

Роман был сельским фотографом, о котором сочиняли всевозможные анекдоты. Рассказывают, что именно Роман шутки ради заставил сельского милиционера выкопать яму, когда тот должен был для служебного удостоверения представить в отдел кадров фотографию «по грудь». Роман загнал милиционера в яму и так и сфотографировал его по грудь в земле. Впрочем, милиционер тоже не остался в долгу. Он сообщил Роману «по секрету», что в его саду был закопан сразу после революции клад золотых монет и Роман по ночам дважды перелопатил каждую песчинку, добираясь до корней деревьев, но так ничего и не нашел. С того момента Роман относился к милиции с большим почтением, чем раньше, хотя и поклялся, что фотографировать милиционеров будет только в гробах.

В тот день Роман возился во дворе с одним из клиентов. Весь двор Романа был увешан уникальными полотнами в духе Рембрандта. Уникальность их заключалась, конечно, не в художественной ценности работ, с этой точки зрения они ничего из себя не представляли, да и не могли представлять, ибо сляпаны были еще лет тридцать назад Сардионом. Своеобразие полотнищ было в том, что в тех местах, где должны были красоваться головы персонажей, зияли дыры. Трюк заключался в том, что любой желающий мог просунуть в пустоту полотнища голову и сфотографироваться, скажем, в компании древнегреческих богов или на коленях красавицы. На этот раз клиент выбрал репродукцию горца с осиной талией, при черкеске с золочеными газырями, с папахой и изящным кинжалом. Роман измучился с клиентом, который никак не хотел улыбаться.