Дм. Иванов - След чудовища

Перрон Ленинградского вокзала цвел улыбками и нарциссами. В волне встречающих привычно барахтались фотокорреспонденты, поднявшие над головами свои драгоценные «асахи-пентаксы», и репортеры, держащие микрофоны осторожно, точно ядовитых гюрз. От радужного автобуса цветной передвижки «Маркони» тянулись к нацеленным камерам кабели-щупальца.

— Не в нашу ли честь, коллеги? — Семужный отшатнулся от окна, — Нет, нет, интервью, автографы и прочая помпа нам сейчас абсолютно противопоказаны. Делай, как я!..

С этими словами профессор сиганул с подножки и проворно побежал на четвереньках под составами на зависть тому легконогому паучку, которого в детстве мы звали «косиножка».

А вскоре мы уже сидели в редакции, где сразу повеяло костровой гарью, болотной топью и лиственной прелью. Члены экспедиции ворошили тревожную почту, застывшую на столах бумажными торосами. Письма друзей природы предлагали новые экстренные маршруты экспедиции.

— Разве это жизнь, мужики? — вздыхал Квант. — Эстрадную программу «Мелодии друзей» пропустили, Неделю монгольского кино, футбол СССР — Чехословакия… Совсем одичаем. Может, отдохнем вечерок в «Арагви», расслабимся? Осетрина-сацебели, то, се?

— К сердцу мужчины путь идет через желудочный тракт! — сказала Ыйна. — Но что этот тракт шестирядному шоссе подобен, этому изумляюсь я, пожалуйста. Друг природы не должен никогда насыщать себя через убитую дичь и рыбу также.

— Все полезно, что в рот полезло! — пробормотал Варсоиофьич, как-то слинявший с возвращением Семужного.

— Осетрина-сацебели! — как раз тут и воскликнул Глеб Олегович. — Ординарное мышление. Квант! Житель города Хабаровска товарищ Аматняк в своем письме предлагает традиционное хабаровское блюдо «Сазан под керосином»! Рецепт элементарен: массовый сброс отходов и нечистот прямо в воду. С глубоким прискорбием отмечая этот факт, констатирую, что хабаровский маршрут нам не подходит.

— Правильно, — подхватила Ыйна, — тем более что я имею в руках письмо от Нины Сергеевны Абаинной из Лиепаи, столько милой моему сердцу, пожалуйста! Уверяет она, что чудовище обосновалось в районе озера Тосмарес и высасывает из него последнюю воду. Но, ах, пардон!.. Нина Сергеевна делает, в письме гиперболу, оказывается. В виду имеет она местный сахарный завод, забирающий 16 тысяч кубометров воды в сутки! Глубина Тосмарес уже не превышает тридцать сантиметров, пожалуйста!..

— На скорую ручку — комком да в кучку! — вдруг крякнул дедок, шурша очередным письмом. — Я это к тому, о чем сообщает товарищ Мордовин из Краснодара. Сам он лично да и другие товарищи, кому случалось ездить по шоссе Краснодар — Ростов, много лет любовались тополями, яблонями, ясенями и дубами по краям дороги. Деревья держали оборону против пыльных бурь, радовали яблочком, тешили глаз. Но вот сорняк, а он, точно волос, лезет там, где не надо, начал лесополосы поганить. Как его меж дерев взять? Кто-то скорый удумал — бульдозером. И пошли выворачивать с корнями сорокалетних красавцев, чтоб сорняку приютиться было негде. И будто бы зампред Краснодарского крайисполкома Елисеев Н. П. такое золотое слово сказал, что, мол, борьба с сорняком — главное, а для эстетики и одного жиденького ряда деревьев довольно!..

— Кажется, у меня, мужики, что-то дельное! — нарушил Квант тягостную тишину. — Из Омска. От В. 3. Дозорцева. Советует нам ввиду смертельной опасности не приближаться к местному Чередовому озеру. Он сам минувшей зимой едва жив остался…

— Чудовище!.. — выдохнула Ыйна с той непередаваемой интонацией, с которой женщины говорят о первой любви.

— Подожди… — Квант вперился в листок. — Пошел удить… Пробил лунку… Волосы дыбом… Окуни вверх пузом. Шестьдесят штук дохлых… Пока вылавливал,

рукавицы разъело, словно кислотой… Нет, не словно, действительно, кислотой, которую спускает в озеро соседний завод.

— А руки-то? Руки-то целы? — тонко воскликнул дедок.

— Сам пишет, значит, целы. Повезло мужику!..

— Чего не скажешь о птицах и насекомых, — язвительно подхватил Семужный, — избравших местом жительства владения совхоза «Бориспольский», Киевской области! Здесь регулярно совершаются массированные налеты сельхозавиации, которая поливает угодья дождем ядохимикатов. Больно смотреть на фото умерщвленных ядом пчел, приложенное к письму нашим взволнованным бориспольским корреспондентом Ф. В. Быдзаном!..