Григорий Горин: Иронические мемуары

Начинаю писать портрет Шуры Ширвиндта… и рука останавливается. Слишком давно знакомы, слишком плотно общаемся. Тот случай, когда знание деталей только мешает. Как говорится: лицом к лицу – лица не разглядеть. Да и не с моими жалкими возможностями браться за такую модель. Здесь нужны сочные краски, рембрандтовская кисть. Фантазируя, закрываю глаза и вижу портрет Шуры – в домашнем халате, в кресле, с бокалом вина и с Саскией на коленях… Или даже с двумя Саскиями… или тремя… (Сразу оговорюсь: ревнителей домашнего очага прошу не возмущаться. Уверен, Таточка Белоусова, жена Шуры, простит мне эту фривольную композицию. Она мудрая женщина и понимает, что силуэты двух-трех Саский на полотне не затмевают ее лик мадонны и царицы семейного очага. В свое время я подтвердил это стихами в ее честь, где есть и такие строки: «Как самый счастливый билет в лотерее, так русская женщина – в доме еврея!») Впрочем, не отвлекаемся. Итак, рисуем Шуру с несколькими Саскиями… Это – стереотип, который навязал ему кинематограф: сердцеед, соблазнитель, бабник!..

Иногда, правда, давали сыграть роли меньшевиков. Особенно в застойные годы. Кто-то наверху решил, что типичный меньшевик – это Ширвиндт в пенсне… Большевика разрешили сыграть только один раз, в фильме Карасика, и то – в гробу!

А он еще наиграл бесчисленное количество иностранцев: элегантный француз, суматошный итальянец и, конечно, невозмутимый англичанин, с неизменной трубкой во рту.

О, эта несчастная судьба артиста с космополитически правильными чертами лица!

И мало кто знает, что начинал Шура свою жизнь в искусстве как простой русский мужик в спектакле Театра имени Гоголя в пьесе Салынского… Шура с нежностью вспоминает эту этапную роль, когда целый акт надо было лежать в валенках в избе на печи, а потом произнести всего одну реплику: «ПОШТО, МУЖИКИ, ЗАЗРЯ ПО СТЕПУ МЫКАЕМСЯ?!» Представляю, как замирал зал от неожиданности!..

К сожалению, позже ничего близкого по силе выражения глубины народного чувства драматургия ему не предлагала.

А зря! Ведь если приглядеться повнимательней, Александр Ширвиндт – явление в нашем искусстве удивительно российское, почвенное, сермяжное, если хотите, недаром же его так обожают и принимают простые люди: рыбаки, егеря, шофера да и просто ханыги у магазинов. Спотыкаясь о его фамилию, именуя его то «Ширлингом», то «Шилингом», они все-таки моментально признают его стопроцентно своим, надежным мужиком.

Вообще, убежден: владение Шурой так называемыми «подцензурными выражениями» – искусство неповторимое, музыкальное, если вдуматься! Не удивлюсь, если со временем меломаны и знатоки будут организовывать специальные концерты в залах филармонии, чтобы прийти и послушать, как звучит какое-нибудь низкое «бля» в Шурином исполнении…

А впрочем, может, я ошибаюсь, российского мужика ему уже не сыграть. Потому что впереди у него роли из библейских сюжетов… пастух Авраам… Или строитель ковчега Ной. А может, и Моисей, ведущий толпы людей через пески? Картина, достойная кисти Иванова: идет Шура с развевающейся бородой по барханам, дымит трубкой, подбадривает слабых, осаживает нахальных. И так он естественно вписывается в эти библейские пейзажи… И лишь печально-иронический взгляд выдает вечный вопрос, волнующий его с молодости: «Пошто, мужики, зазря по степу мыкаемся?!»

У Миши Державина нелегкая актерская судьба – о нем почему-то не сочиняют сплетен. Это вам не Гафт, не Козаков… Не Ширвиндт, наконец, хотя они появляются на экранах телевизоров почти всегда вместе. Но про Ширвиндта сплетничают, про Державина нет – вот такая загадка зрительской психологии.

Даже в зените своей славы, когда Миша был Ведущим популярнейшего «Кабачка 13 стульев», о нем не сочиняли слухов и анекдотов. Про пана Директора – да (женился на пани Монике), про пана Гималайского – пожалуйста («У Гималайского родилась тройня. Все три матери чувствуют себя хорошо…»). Про пана Ведущего ничего подобного никто не припомнит.

Просто – симпатичный Ведущий и песенка «Закрыт… закрыт кабачок…» Мало! Непростительно мало для известного артиста, каким Державин и является на сегодняшний день.

Пора исправлять превратности судьбы. Пора посплетничать о Державине, тем самым переведя его из разряда «широкоизвестных» в разряд «знаменитых», где ему и приличествует быть соответственно таланту и заслугам.

При этом ничего и не надо выдумывать. Здесь подойдет грибоедовское: «…Я правду о тебе порасскажу такую, что краше всякой лжи…» Итак, Михаил Державин – сын известнейшего вахтанговского актера Михаила Державина – с детства был окружен знаменитостями и популярнейшими личностями (Щукин, Симонов, Целиковская, Максакова, Завадский…). Список, который иному хватит на целый том мемуаров и интервью, Миша скромно умолчал, не сделав друзей отца своими покровителями…