Владимир Санин - Остров Весёлых Робинзонов (с иллюстрациями)

– Благодарю вас, – потупив глаза, ответила Машенька, – я подумаю.

Мы медленно шагали, любуясь капризным бере­гом, который то причудливой стрелой вонзался в озе­ро, то отступал, образуя поросшую камышом бухту; волнами, которые вдруг возникали от порыва ветра, шлепались на берег и в изнеможении падали обрат­но… Лев Иванович обратил наше внимание на сосну: огромная, она дерзко возвышалась над карликовыми елками, которые недовольно шуршали в тени – сплет­ничали, наверное.

– Я определяю возраст этой сосны в двести пятьдесят лет, – сказал Игорь Тарасович. – Воз­можно, мимо нее, тогда молоденькой и игривой, гвардейцы Петра Первого вели в солдаты связанных раскольников; эта сосна была в летах, когда отрубали голову Пугачеву; ей стукнула сотня лет в наполе­оновское нашествие… Многое видела и слышала эта сосна!

– Думаю, что такую бездоказательную чушь она слышит впервые, – заметил Лев Иванович. – С тем же успехом коллега Ладья может дать сосне тысячу лет и заявить, что под ее сенью разгуливал пресловутый Рюрик.

Не дав врагам сцепиться, мы поспешно развели их в разные стороны.

Зайчик шел рядом с Игорем Тарасовичем и помо­гал ему составлять археологическую карту острова.

Ученый наносил на план каждый подозрительный холмик, изучал обрывистые берега и тщательно осмат­ривал валуны, которые во множестве были разбросаны в этих местах. Но единственная надпись, которую по­ка удалось обнаружить, крупного научного значения не имела. На одном валуне было выцарапано корявы­ми буквами: «Здесь мы, Тимофей К. и Надя Н., реши­ли навеки пожениться».

Зайчик в последние дни сильно привязался к Иго­рю Тарасовичу. Полные романтики поиска и открытий рассказы археолога произвели на Зайчика неизглади­мое впечатление. Он упивался этими рассказами, жад­но перечитывал книги, которые захватил с собой уче­ный, и сегодня утром объявил окаменевшему Борису, что после отпуска перейдет на работу к Игорю Тарасо­вичу, в институт, лаборантом. Напрасно Борис кричал, молил, угрожал, стыдил и льстил – Зайчик непоколе­бимо стоял на своем. Пусть коллектив растит ему сме­ну, твердил Зайчик, а он с рингом кончает. Отныне на чужие челюсти он смотрит только как на объект науки. Лучше найти полуистлевшую челюсть неандертальца, чем разбить кулаки о чугунную скулу Васьки Марки­на. Борис дипломатично прекратил разговоры на эту тему, подумав про себя, что времени впереди еще мно­го, а душа Зайчика, в отличие от его мускулов, сделана не из железа.

На песчаном берегу озера было решено устроить первый привал. Антон раскрыл рюкзак и выдал каж­дому по паре яиц и по ломтю хлеба. Мы расположи­лись у самой воды, лениво переговариваясь.

– Что ни говорите, а в нашем положении есть один большой и непоправимый изъян, – разгла­гольствовал Лев Иванович. – На этом клочке суши, со всех сторон окруженном водой, не хватает ро­мантики. Мы – Робинзоны, так сказать, заплани­рованные, лишенные сюрпризов и неожиданностей. Наш остров не подвергнется нападению пиратов, и мы точно знаем, что за нами в определенный день придет катер…

– А разве наши археологические открытия – это не сюрприз? – подсказал профессору Борис, которого измена Зайчика толкнула на союз со Львом Ивано­вичем.

– Безусловно! – обрадованно подхватил про­фессор, ехидно поклонившись своему врагу-архео­логу. – Коллега Ладья еще порадует нас своими сен­сациями, если только раскрытие тайны шифрованной коровы не окончательно удовлетворило его често­любие.

Профессор хихикнул и, отбросив в сторону очи­щенное яйцо, отправил в рот горсть скорлупы. Ком­ментируя это событие, Ладья указал, что кашель, от ко­торого сейчас надрывается глубокочтимый коллега, свидетельствует о том, что всякое злословие наказуемо; что же касается сюрпризов и сенсаций, то они просто валяются под ногами, следует только хорошенько по­рыться.

– Вот здесь! – величественно изрек Прыг-скок, топая ногой. – Открой свою тайну, земля!

В то же мгновение нас оглушил взрыв. На лице Ладьи изобразился суеверный ужас.

– А ну-ка, еще разок, – нерешительно попросил он.

– Открой свою тайну, земля, – испуганно повто­рил Прыг-скок, снова топая ногой.

Новый взрыв потряс наши барабанные перепонки.

Юрик и Шурик рухнули на колени и перекрести­лись. Профессор перестал кашлять и ошалело поводил глазами.