Владимир Санин - Остров Весёлых Робинзонов (с иллюстрациями)

И старик, сокрушенно махнув рукой, поплелся на скотный двор.

– Наделали делов, – озабоченно сказал Игорь Тарасович. – С точки зрения…

– …исторической науки, – шепнул Юрик.

– …здравого смысла, – сердито погрозив озорни­ку, продолжил Ладья, – нам нужно что-то придумать, успокоить корову. Она просто ужасно нервничает!

– От нервов очень полезны общие оздоровитель­ные процедуры, – прогудел Раков. – Например…

– …воздушные ванны, – не унимался Юрик.

– И гантельная гимнастика, – дополнял Шурик.

– Просто кошмар. – Ксения Авдеевна вздохнула. – Бедная Глюкозочка…

Вернулся мрачный Потапыч.

– Близко не подпускает, – пожаловался он.

– Как же быть? – забеспокоился Раков. – Мне утром необходима простокваша.

– Разрешите высказаться? – умильным голосом примерного школьника произнес Антон. – Я полагаю, что Глюкозу можно выдоить силой.

– Силой… – проворчал Потапыч. – Так ногой двинет, что за месяц не очухаешься…

– Пока товарищ председатель зачитывал приказ о на­шем проступке, – скороговоркой продолжал Антон, – я набросал чертежик любопытного приспособления.

Мы обступили изобретателя.

– Разработанный мною доильный станок, – пояс­нил Антон, водя пальцем по листку бумаги, – пред­ставляет собой оригинальные козлы вроде применяе­мых дровосеками, только больших размеров. Корова ложится на козлы, и дежурный ее доит, разрешая тем самым проблему столь необходимой Илье Лукичу про­стокваши. Разумеется, от вознаграждения за рацпред­ложение я отказываюсь.

– Фарадей! – восхитился Борис. – Значит, берешь Глюкозочку на ручки и кладешь на козлы?

– Зачем на ручки? – Антон пожал плечами. – Ко­рову можно поднять при помощи несложной системы блоков. Минутное дело.

«Му-у!» – послышалось из хлева.

– Высечь бы тебя на этих козлах! – вскипел По­тапыч.

– Необходимо, чтобы Глюкоза забыла это кошмар­ное происшествие, – задумчиво сказала Машенька. – Ее нервная система примитивнее, чем у человека, и по­этому задача представляется мне выполнимой.

– На меня после нервных потрясений хорошо дей­ствовали сероводородные и родоновые ванны, – сооб­щил Раков.

– Глюкозу нужно срочно отправить в Кисловодск! – взволнованно воскликнул Юрик.

– Стойте! – Лев Иванович поднял руку, требуя внимания. – Мне пришла в голову действительно интересная мысль. Друзья, я вам уже рассказывал, что одно время пропадал в зоопарке, собирая ма­териал для «Первобытной симфонии». Так вот, однаж­ды с Аполлоном, прелестным юношей леопардом, случилась беда. Как потом выяснилось, у бедняги заболел зуб.

– Пломба выпала, – предположил Шурик.

– Возможно. Кстати, леопард, хоть он и дикий зверь, не перебивает старших по возрасту. Аполлон так скандалил, что всполошил весь зоопарк. Антилопы, жирафы и зебры метались в своих загонах и буквально лезли на стенку. Зверю подмешали в воду сонный по­рошок, но он отказался пить. И тогда я предложил свои услуги. Со мною была вот эта губная гармоника. Я стал у клетки и начал играть. Сначала Аполлон не обращал на мелодию никакого внимания, но потом начал прислушиваться, а вскоре, к общему восторгу, лег и мечтательно смотрел в небо! Я не раз замечал впоследствии, что музыка оказывает на зверей облаго­раживающее действие, но этот леопард меня просто умилил!

– А что вы ему играли? – полюбопытствовал Зай­чик.

– Не помню. Кажется, что-то из Дебюсси. Но вот что самое удивительное! С тех пор Аполлон…

– Все ясно, – нетерпеливо прервал Ладья. – Леопард зачастил в консерваторию и даже окончил ее по классу профессора Черемушкина. Что мы тратим время на какие-то фантастические прожекты?

– Мне кажется, – робко заметил Зайчик, – что следует принять предложение Льва Ивановича.

– Решено, – Борис ударил по столу ладонью, – пошли!

Глюкозу мы застали на скотном дворе в состоянии сильного возбуждения. Увидев людей, она взбрыкнула передними копытами и выставила вперед рога.

– Играйте! – нетерпеливо потребовал Борис.

– С чего бы начать? – Лев Иванович задумался.

– Сыграй, Левушка, свой шестой прелюд, – посо­ветовала Ксения Авдеевна. – Он у тебя такой простой, что и корова разберется.

Ладья удовлетворенно хмыкнул и раскрыл было рот, чтобы сострить, но ничего не придумал.

– Спасибо, – обиженно проворчал профессор. – Моя музыка, как ты отлично знаешь, достаточно высо­кой сложности.

– Да, конечно, – быстро поправилась Ксения Авдеевна. – Даже сам Ростропович как-то говорил, что он не вполне понимает твою вторую сонату. Это очень сложное произведение.