Шимун Врочек - Рим 2. Легионы просят огня

Предатель.

Стискивает горло.

Чтобы отвлечься, я пытаюсь думать о другом.

— Откуда взялась эта молитва? В других легионах, насколько знаю, ничего подобного нет.

Тит кивает.

— Был один центурион… Очень крутой. Мы его называли Цербером — потому что у него на спине была татуировка адского пса. С противной такой мордой, почти как у него самого. В шипастом ошейнике. Цербер очень гордился этой псиной. Там еще надпись "semper fi". Всегда верен.

— Была?

Тит Волтумий пожимает плечами.

— А он пропал года два назад. Странно как-то, словно испарился куда. Кто-то утверждает, что его гемы убили. Другие — что Цербера зарезали в драке в лупанарии. А кто-то видел, как он входил в священную рощу гемов… ну, это уж полная чушь. Там, мол, еще голубой огонь был… Враки, по-моему. Цербер был далеко не дурак. Он бы в рощу не сунулся. А центурион он был стоящий, жаль, если погиб.

Тит Волтумий говорит, не глядя на меня.

Я уже не слушаю.

Потому что игла в сердце снова шевельнулась.

К вечеру цари и посланники царей покинули деревню.

Они увезли с собой дочерей и сестер, бывших римских заложниц. Осталось только несколько девушек.

Тиуториг поковырял ногтем в зубах, сплюнул.

— Всеобщий заговор германских племен, значит? Свободная Германия? Интересно, интересно…

Серебряная маска повернулся:

— Слышу в твоих словах иронию.

— А я и не скрываю.

За серебряной маской хмыкнули.

— Вижу, что не скрываешь. Это мне в тебе и нравится. Так что ты об этом думаешь? На самом деле, без иронии?

— Всеобщий заговор? — Тиуториг почесал затылок искусственной рукой. — Звучит хорошо, но что из этого — правда?

Человек в серебряной маске поднял голову от карты. Деревянные орлы, изображающие римлян, и зубры, изображающие германцев.

— Ты не веришь, что возможен всеобщий союз?

Однорукий хмыкнул. Ярко-голубые глаза смотрели, не мигая.

— Верю. Но не верю, что среди этой толпы нет ни одного предателя.

Человек в серебряной маске выпрямился. За гладкой поверхностью серебра не разглядеть выражения лица, но, казалось, маска улыбается.

— А я надеюсь, что хотя бы один есть. Иначе все представление было напрасным.

Тиуториг расхохотался.

— Так вот чего ты добивался! А я-то думал…

— Доносчики полезны. Они распространяют нужную информацию.

— А какой в них толк, если ты всем уже все сказал открытым текстом?

Серебряная маска покачал головой. Блики сместились — вправо, влево.

— Здесь были далеко не все племена.

— Не все?

— Для начала восстания достаточно трех-четырех племен. А дальше все пойдет гораздо веселее. Скоро остальные народы Германии присоединятся к нам. Но, конечно, при одном условии…

— Каком?

Тиуториг плавно переместился на другой край стола, перетек, словно расплавленный свинец. Взял в руки фигурку римского орла, хмыкнул. Очень похоже сделано. Гордый птенчик. Только свастики не хватает.

Серебряная маска повернулся, глаза-щелки смотрели на однорукого в упор.

— Что мы будем побеждать.

Гемы отхлынули. Семнадцатый Морской устоял.

"Мулы" переглянулись. Этот шум — далеко позади, на дороге. Где-то в хвосте римской колонны. Это…

Легионер побледнел. Не может быть!

— Обоз, — сказал он. Слово прозвучало как гром среди ясного неба. Железное такое слово. Отточенное.

Словно топор палача, падающий на шею.

— Что?!

— Гемы взяли наш обоз.

Гул, крики, стоны, вопли — чудовищные звуки резни.

Некоторые легионеры развернулись и побежали к хвосту колонны. У них там жены… дети…

— Стоять! — заорали центурионы. — По местам! Приказа не было. Стоять, я сказал!

— Куда, солдат?! — старший центурион заступил бегущему дорогу.

Легионер замер, глаза — словно провалившиеся в череп.

— Там моя жена… и мои дети!

Тит Волтумий покачал головой. А внутри — чудовищный провал, пропасть, в которую летишь и даже кричать от ужаса не можешь. "Рыжая, рыжая". И при этом стараешься говорить правильные вещи.

И, главное, делать правильные вещи.

— Ты им так не поможешь, солдат.

Это правда. В затылке — озноб.

Это проклятая, проклятая, проклятая, к воронам правда!

"Мул" посмотрел на центуриона, задергался, не отпуская края плаща. Из глаз легионера выкатились слезы. Он начал вдруг сползать, оседать, цепляясь за руку Тита Волтумия. Ноги не держали.

Подбежал легат. Лицо перекошенное. "Жалеешь, небось, что не убил тогда этого Арминия?", подумал Тит. "И тебя он обвел вокруг пальца, Гай. И пропретора. Всех нас обвел. Вот тебе и варвар".