Шимун Врочек - Рим 2. Легионы просят огня

Сквозь деревья виден строй римлян. Много мокрого железа и шерстяных плащей.

Серая змея движется.

Мы не знаем будущего.

Мы живем спиной вперед. Мы видим перед собой только прошлое.

А будущее прыгает нам на спину, точно злобная облезлая обезьяна.

Кривые желтые клыки. Они вот-вот вопьются нам в загривок…

Ааа!

Я поправляю складки тоги на левом плече. Плотная белая ткань шуршит под пальцами.

Зал Курии в этот час пуст. На скамьях лежат атласные подушки — для упитанных задов сенаторов. Иногда для тощих — чтобы не оставляли царапины на камне. Из светового колодца в потолке падает неяркий свет. Если солнца сегодня толком не будет или заседание затянется допоздна, рабы принесут факелы.

Рабы уже принесли факелы.

Красноватые отсветы. Копоть горящей смолы оседает на стенах. Пламя шипит и потрескивает.

Что я здесь делаю? Один, без друзей и врагов?

И так ли мне нужны друзья и враги?

— Легат! Легат!

Я открываю глаза. Проклятье, задремал на ходу.

— Смотрите!

Поднимаю голову.

Среди деревьев мелькают темные фигурки.

— Варвары! Гемы!

— Вперед! Проучите их, парни.

С короткой заминкой вперед выносится отряд всадников. Они больше не привязаны к пешим, их больше не заставляют ждать…

Копыта бьют. Удар. Удар. Удар.

Летят комья грязи. Выдранные подковами клочья травы и дерна. Эквиты врываются в вересковые поля, проносятся, оставляя черный след…

Вот они уже у леса.

Короткая яростная схватка. Блеск железа. Крики и вопли.

Гемы, не выдержав натиска, исчезают в чаще. Всадники возвращаются — довольные и разгоряченные стычкой.

— Проще простого, — говорит декурион. На раскрасневшемся от скачки лице сияет улыбка. Ему хорошо.

После полудня мы вступаем в буковую чащу. Местные называют эту местность Черным лесом. Не знаю, почему. Может, потому что здесь действительно темно?

Плохие места.

Это скорее тропа, чем дорога. Огромные деревья нависают, тень их настолько плотная, что кажется, на плечи легла тяжесть. Сырой мох покрывает стволы. Корни выступают из земли, словно набухшие вены.

А скоро будут болота.

Поэтому нам придется потрудиться.

Это значит, что мы будем прокладывать гати, рубить деревья, копать рвы и вести себя так, как ведут себя римские легионы в чужом краю.

Разломаем все, что есть, и сделаем по-нашему.

В голове колонны, перед легионами идет саперная команда. "Мулы" привычно валят деревья, прокладывают дорогу, строят мосты, наводят понтоны и делают непроходимый путь — проходимым.

От стука топоров, крика инженеров и ругани саперов гудит германский лес.

Я останавливаю коня на обочине и оглядываюсь.

Змея легионов растянулась на несколько миль. Нас восемнадцать тысяч. Три полных легиона. Плюс обоз — там женщины, дети, торговцы и обозные рабы. Так что мы легко добираем до двадцати пяти тысяч.

Легионеру запрещено жениться. Он должен отдавать всего себя службе, а уже после окончания двадцатилетнего срока пусть заводит семью и детей.

В идеале.

Но люди есть люди.

Поэтому у многих "мулов" в обозе — походная жена. Когда закончится срок службы, легионер получит свое золото, земельный надел — и может узаконить отношения и усыновить детей, прижитых во время лагерной жизни. Многие так и делают. Другие забирают деньги, оставляют жену и детей на произвол судьбы и уезжают куда глаза глядят. Иногда — к старой жене, к женщине, на которой юный новобранец успел жениться еще до военной службы.

Начинает темнеть.

Медленно, как обычно на севере.

Вся эта огромная сверкающая железом, громыхающая и сквернословящая змея легиона ползет по лесной дороге. Утопает в грязи, шумит на тысячи голосов, ругается, сопит, воняет портянками и потеет.

В авангарде движется Семнадцатый Морской легион, следом — Восемнадцатый Галльский, последним — Девятнадцатый Счастливый. Дальше — бесконечная вереница повозок.

Дорога вьется между огромных деревьев. Она утоптана сотнями ног.

— Гемы! — орет кто-то.

Я поворачиваюсь и вижу: они бегут.

Летят дротики. На мгновение зависают в воздухе, в апогее, затем они начинают путь вниз…

Негромкий, нарастающий свист. Смертельный.

— Щиты! — орут центурионы. — Тестудо!

Кто-то не успевает закрыться, вопит раненый легионер. Меня щитами прикрывают рослые преторианцы. Бух, бух. Бух. Ничего так припечатало…