Алла Борисова-Линецкая - Дневник горожанки. Петербург в отражениях

Курортный приморский Ашкелон замер. Самые бесстрашные купаются и загорают, но их мало, остальные сидят по домам. Прогорают кафе, опустели гостиницы и магазины.

— Почему ты не бежишь в убежище? — спрашиваю своего 80-летнего дядю, ашкелонца.

— А смысл? — под звуки сирены он вытягивается на диване и замирает.

Но ведь так нельзя. Мирные граждане в 21 веке не должны покорно ждать ракету, запущенную рукой бандита или фанатика, да кого угодно… С этим надо что-то делать.

2014

Израиль — маленькая страна. Как писал израильский литератор Эфраим Кешон: «— Сегодня я путешествовал по стране. — А что ты делал во второй половине дня?»

И, тем не менее, мы с подругой никак не могли встретиться. Она живет на севере, я — в центре страны. Договорились «в 6 часов вечера после войны». Но война, вернее долгая военная операция, никак не кончалась. И все же выдался один субботний день посреди двух ее этапов. Наземная операция в секторе Газа закончилась, второй раунд обстрелов еще не начался, между ними — временное перемирие. Израильтяне решили использовать его на полную катушку.

Никогда не думала, что посреди жаркого августа с температурой плюс 35 градусов найдется столько желающих покупаться в горячих источниках. Сотни машин на стоянке привели нас к мысли, что плавать в горячем супе из отдыхающих — то еще удовольствие. Отправились к морю.

Только что суровый палестинский лидер говорил, выступая на арабском канале (возможно, прямо из бункера), что Израиль деморализован, испуган, сидит в своих норах и не высовывается, потому что все ну очень боятся. Все это с привычными ораторскими завываниями. Наверное, эта мантра действует на жителей сектора Газа, которые волне обоснованно боятся не только слово сказать, которое может оказаться последним, но и из дома выйти.

А вот израильтяне в этот день, действительно, забыли о войне, обстрелах, бомбоубежищах и угрозах в адрес злобных сионистов. Лежак и зонт мы нашли на пляже с большим трудом. Стихийное бедствие Израиля — дети — оккупировали каждый клочок тени. Дети в Израиле — это существа, которые сведут тебя с ума криками в автобусе и вызовут мигрень на пляже у всех присутствующих, кроме безмятежных родителей. Детям можно все, нам — взрослым — ничего. Только смотреть на этот «балаган» (любимое ивритское слово) и умиленно улыбаться.

Море смеялось. Оно смеялось над нами, решившими охладиться в этой горячей ванне, но с высокими волнами. Вместо криков чаек звучали окрики охрипших спасателей на всех языках, причем русский превалировал. Группы в полосатых купальниках норовили заплыть куда-то в сторону сектора Газа.

А на берегу все ели. Едят здесь много и вкусно. На пляж тащат походные холодильники, официанты сбиваются с ног, разнося айс-кафе.

Люди загорают, обсуждая некоторые части тела премьер-министра, которые, как выяснилось во время войны, не сделаны из железа. Это любимое развлечение пикейных жилетов, пляжных и диванных стратегов — обсуждать премьер-министра Израиля, который не хочет сравнять Газу с землей и решить таким образом проблему раз и навсегда. Особенно волнуется выходцы из России и Украины — нет никого правее их. Вот, например, толстяк с пивным животиком — он не понимает всех этих либеральных реверансов в сторону запада и призывает «дать уже армии победить». К сожалению, или к счастью, он не премьер-министр.

Чуть вдалеке — многочисленное арабское семейство. Много женщин в темных одеждах и детей. Играют, веселятся, купаются и прекрасно себя чувствуют в центре Израиля, в то время как их соотечественники готовятся к очередным залпам по «сионистам». И кому нужно это безумное противостояние? Вопрос из разряда вечных.

Рядом со мной лежит девушка с безупречным загаром, листает свой айфон. На экране — солдаты и солдатки, автоматы, палатки… Значит, пока все хорошо, она вернулась домой, теперь можно позагорать на пляже, а не в пустыне под палящим солнцем. Вскоре она отправится в свое первое путешествие — это традиция: поездить по миру после армии — что же касается службы, то воспоминания у девушек самые разные, но уклоняться никто не желает. А потом начнется новая война, и кто-то из их парней — резервистов вновь встанет под ружье, вернее автомат. С удобной, связанной вручную, повязкой на рожке (сама видела у солдата в автобусе).