Александр Торин - Экстрасенс

Заместитель Федора Петровича, бесстрашно вслед за начальником принявший на себя удар излучения, также почувствовал себя значительно лучше, укрепляя в душе руководителя программы уверенность в завтрашнем дне. С дамой, правда, начались проблемы. Она скандалила, требуя для себя и своих подопечных всяческих благ и ссылалась на душевную усталость, неделями занимаясь медитацией и йогой.

Однако, не успели руководители объекта как следует облучиться, как подчиняясь какой-то трагической закономерности, начал болеть и сдавать новый Генсек. Вскоре Федор Петрович вновь был вызван на секретное заседание Политбюро.

– Доложите нам о результатах, – с завистью глядя на розового, словно приехавшего с горного курорта Федора Петровича, попросил пожилой член Политбюро. – Окончательных данных у нас нет, – Федор Петрович нахмурился. – Но факт улучшения физического состояния и значительного омоложения налицо. Рискуя собой, руководители проекта испытали действие облучения на себе. – А как ваше самочувствие? – прокряхтел совсем дряхленький секретарь по идеологии. – Выглядите вы как юноша, но это так сказать, физиологические проявления. А вот в идеологическом смысле вредных эффектов не наблюдается? – Напротив, – осторожно ответил Федор Петрович. – Кроме общего повышения работоспособности, я заметил, что в последнее время особенно ясно начал понимать первоочередные задачи партии. – Это хорошо, это очень хорошо, – главный идеолог страны довольно покачал головой. – Ну что ж, товарищи, я думаю, вопросов больше нет. Надо спасать ситуацию. И если состояние Генерального Секретаря значительно улучшится, хорошо бы было обсудить очередность лечебных сеансов для членов Политбюро.

Подземный объект был тщательно подготовлен к ответственному сеансу. Лифты были вычищены до блеска, бронированная камера отполирована усилиями спецназа, стены покрашены, а бетонный пол выложен ковровыми дорожками. Наконец пришел решающий день. Генеральный отдыхал в подмосковном санатории. Его с чрезвычайными мерами предосторожности привезли в камеру. Перед началом сеанса, с трудом приподнимаясь на кровати, он с суровым видом подписал несколько важных государственных бумаг и, недовольно хмурясь, уронил голову на подушку. Федор Петрович нервничая наблюдал за целительницей, закрывшей глаза и делающей пассы длинными руками. Неприятное предчувствие зародилось у него. Он гнал его от себя, время от времени подходил к зеркалу и убеждался, что выглядит прекрасно и даже вполне омоложено. Морщины на лбу у него разгладились, но на душе все равно было тревожно.

К концу сеанса Генеральному поплохело. Лицо его стало серым, он не смог подняться с постели, и его срочно отвезли обратно в санаторий. Секретный объект замер в напряженном ожидании результатов. Они не заставили себя долго ждать. У руководителя партии отказало сердце, и он скончался на следующий день, несмотря на многочисленные инъекции и срочно вызванного ночью из Западной Германии знаменитого профессора-кардиолога, за которым послали специальный правительственный самолет.

Раздался пронзительный телефонный звонок, и Федор Петрович вздрогнул. – Федор Петрович, – голос известного члена Политбюро был неприветлив. – Не разобрались еще в том, что случилось? – Разбираемся. – Федор Петрович почувствовал, что у него дрожат колени. Может в Швейцарию махнуть? – мелькнула предательская мысль, но он отогнал ее от себя, вспомнив о трагической смерти предателей, шпионов и Троцкого, зарубленного в Мексике туристским топориком. – Федор Петрович, – в комнату ворвался генерал, руководивший секретным объектом. Лицо его было перекошено какой-то странной гримасой, челюсть дрожала. – Катастрофа! – Да какая там катастрофа, – Федор Петрович тяжело опустился в кресло. – Катастрофа уже произошла. – Да нет, послушайте, – генерал схватился за сердце. – Перед визитом Генерального была произведена художественная обработка помещения, окраска локатора под цвет потолка, чтобы его не волновать. – Ну и что? – Федор Петрович напрягся. – Да они, мерзавцы, при покраске провод через который модуляция передавалась отодрали, да так и оставили. – Генерал, почти что рыдая, указал на кусок черного кабеля с торчащими наружу оголенными жилами разноцветных проводов. В глазах у Федора Петровича потемнело. – Отчитываться перед членами Политбюро будете Вы лично! – не помня себя крикнул он. – А этих мерзавцев надо бы расстрелять! Как в добрые старые времена! Тогда в государстве порядок был, для острастки взять бы и через одного! Тогда бы они провода не отрывали! – А может быть это диверсия? – испуганно спросил Генерал. – Да какая диверсия… Отодрали провод и все тут. Вот раньше бы мы их… Эх, не те времена пошли, – с сожалением произнес Федор Петрович и махнул рукой. – Понимаю, – генерал испуганно заморгал. Куда-то пропал неподвижный взгляд, на него было жалко смотреть. – А все-таки позовите спецов из Комитета, пусть разберутся, найдут ответственных. И жилы из них вытянут! Четвертуют! – Федор Петрович взволнованно заходил по комнате. – Но все-таки, я думаю, что членам Политбюро мне придется все доложить как есть. Да, еще, ни один, Вы слышите, ни один из посторонних про истинную причину происшедшего не должны ничего знать! – Это не проблема, – поморщился генерал. – Ну, спаси и помилуй! – Федор Петрович подошел к красному телефонному аппарату. – Одна у нас с Вами надежда, на реальное омоложение. Константина Устиновича пожалуйста, – попросил он…