Ким Мунзо - Самый обычный день. 86 рассказов

В детстве мальчика одинаково восхищали искусство деда и отвага отца, который без колебаний согласился на подобное испытание. Поэтому, каждый раз, когда ему рассказывали эту историю, он спрашивал, не было ли Вальтеру страшно (ну хотя бы на тысячную долю секунды), что стрела полетит на несколько дюймов ниже и вонзится ему в лоб. Он представлял себе, как металлический наконечник пробивает череп и углубляется в мозг, видел, как сразу после этого кровавая пелена застилает ему глаза. Никогда в жизни ему не приходили в голову другие возможности промаха: например, что стрела летит выше, чем следовало, и вонзается в ствол дерева в нескольких дюймах от яблока. Кроме того, стрела могла пролететь правее или левее ствола, даже не коснувшись его, и потеряться в траве. Из всех возможных вариантов ошибки первый казался мальчику наиболее вероятным: чтобы не коснуться лба сына, Вильгельм Телль наверняка машинально слегка поднял бы прицел. Хотя не исключено, конечно, что сознавая это и не желая промахнуться, стрелок захотел бы внести поправку и заставил бы себя слегка опустить его.

В подобной ситуации сын Вальтера Телля вряд ли решился бы вызваться добровольцем. И вовсе не от недостатка доверия к отцу, а просто потому, что никто, даже самый искусный арбалетчик, не может быть уверен в своей меткости, если испытывает такое давление извне. Вальтер Телль всегда повторял, что страх не закрался в его душу ни на минуту. Как он мог сомневаться в своем отце, в человеке, который как раз благодаря этому подвигу стал в конце концов национальным героем? Вальтер Телль гладил своего сына по голове и молчал о том, что с годами этот героический поступок превратился для него в повод для беспокойства. Нет, когда он был ребенком, подобные мысли его не волновали. Поэтому он не врет, говоря, что ни на тысячную долю секунды не сомневался в том, что его отец попадет в яблоко. Это случилось потом, когда он подрос, стал размышлять на эту тему и задавать себе самому те же самые вопросы, которые сейчас задает ему сын. В тот момент, когда происходили знаменитые события, он был слишком мал, чтобы осознать реальный уровень опасности, но его отец отнюдь не был ребенком. Как он мог без колебаний поставить под угрозу его жизнь? И даже рука у него ни чуточки не дрогнула! И именно этот факт, который, по сути дела, означал лишь, что Вильгельм был абсолютно уверен в себе, стал казаться его сыну проявлением беспечности. Если бы рука стрелка дрогнула, хотя бы совсем чуть-чуть, это означало бы, что он, хотя бы совсем чуть-чуть, но все же боялся не попасть в цель, а следовательно, боялся за сына. Вальтер долго ломал над этим голову и в конце концов пришел к заключению, что в глубине души отец не слишком-то любил его. Разумеется, он считался лучшим из стрелков, но достаточно было крошечной погрешности, чтобы стрела пробила не яблоко, а его голову. Прожитые годы и постепенное осознание сложности жизни сделали Вальтера Телля нелюдимым и мрачным. Каждую ночь ему снилась стрела, стремительно летящая прямо к его голове. Он стоял, прижавшись к древесному стволу, стараясь держать голову прямо и неподвижно, чтобы яблоко (оно было сорта мельба и источало пьянящий аромат) не упало на землю. Перед ним стояла целая толпа людей: Геслер, несколько солдат и прямо посередине — его отец, который целился в него из арбалета. Раз (и другой, и третий, не давая ему никакой передышки) — и стрела летит к нему (сначала она видится ему далекой и маленькой, а потом — огромной) и чуть не касается волос на его голове. Кра-ак — раскалывается яблоко, дзы-ык — наконечник вонзается в ствол. Однако порой во сне стрела попадала не в яблоко, а в него. Вальтер просыпался, садился в своей кровати и визжал от ужаса. Мать бежала к нему и старалась успокоить: «Это просто дурной сон, Вальтер, спи себе спокойно». И пока мама обнимала его, мальчик слышал храп отца, который раздавался из супружеской спальни.

В юные годы Вальтер Телль примкнул к группе анархистов, которые боролись за ликвидацию швейцарского государства. Они читали Бакунина, издавали подпольный журнал, пели песни развивающихся стран (особенно латиноамериканские) и, напившись пива, рисовали «А» в круге [59] «А» в круге — анархистский символ, ставший особенно популярным среди французской молодежи во время майских событий 1968 года. на стенах Фрайбурга, где он изучал ретороманскую филологию и принимал участие в тренировках олимпийской команды лучников. Через несколько лет, получив университетский диплом, он вернулся домой и стал жить на доходы от средств своей семьи, что позволило ему посвятить все время двум своим истинным увлечениям: стрельбе из лука и пиву. Он женился на девушке, с которой дружил еще на первом курсе, и у них родился сын. По желанию супруги (которая являлась искренней поклонницей свекра) его назвали Вильгельмом; родители решили воспитывать его в традициях непротивления злу насилием.