Павел Вежинов - Вдали от берегов

Первый же стакан сделал свое дело: Вацлаву показалось, что глаза его раскрылись шире, нервы успокоились, на душе стало легче. И все вокруг нравилось, было приятным: и то, что в зале мало людей, и вялая мелодия оркестра, и мягкое, сумеречное освещение. Лицо его порозовело, в глазах появился блеск; он не заметил, как выше поднял голову. Разом спало напряжение последних дней, когда он, не находя себе места, бродил по городу. После долгого оцепенения на него вдруг потоком хлынули мысли. Причудливые и необычные, они сплетались в клубок, не имеющий ни конца, ни начала.

Именно тогда, после первого стакана, Вацлав увидел девушку. Она сидела через столик от них, рядом с пожилым, немного грузным, молчаливым мужчиной, очевидно богатым человеком, если судить по его дорогому, элегантному костюму. Девушка казалась хрупкой и изящной, как статуэтка. Она сидела, облокотившись на столик, красиво изогнув оголенную спину и склонив голову на свою бледную, нежную руку. В профиль она была особенно хороша — тонкие черты лица, чуть вздернутый носик, маленькие, пухлые губы.

На столике перед ними стояли две крошечные рюмки коньяку.

Вацлав смотрел, затаив дыхание. Ему казалось, что впервые в жизни он видит такую красивую девушку. Даже по сравнению с Ириной она была красавицей. Вернее, не в красоте было дело. Эта девушка удивительно отвечала тому идеалу, который он создал в своих мечтах. Он не мог отвести от нее глаз, следил за каждым ее движением.

Она не была веселой. Ее вид чем-то гармонировал с музыкой, — слегка небрежный, усталый и расслабленный. Какая-то неуловимая печаль таилась во взгляде. Как она попала сюда с этим мужчиной? Наверное, это отец с дочерью, и, возможно, они иностранцы. Но почему они не обменялись ни словом?

Вацлав терялся в догадках.

«Ты чего это зазевался?» — спросил Карел, удивленный молчанием друга.

«В такую девушку я бы влюбился!» — воскликнул Вацлав.

В этот миг она обернулась и поглядела на них. Глаза у нее были необыкновенно красивые, но взгляд равнодушный.

«Она пуста, как пузырь», — сказал Карел.

Девушка что-то тихо сказала своему спутнику, встала с места и направилась к столику, за которым сидели Вацлав с Карелом.

Вацлав онемел от неожиданности. Вблизи она показалась ему еще более хрупкой, более милой и нежной.

Не сказав ни слова, она села рядом с Вацлавом и улыбнулась ему, но взгляд ее по-прежнему оставался равнодушным.

«Я бы выпила чего-нибудь с вами», — сказала она приятным, чуть хриплым голосом.

Только тогда Вацлав сообразил, в чем дело, и растерянно заморгал. Однако и сейчас для него девушка не потеряла ни прелести, ни обаяния.

«Чего?» — спросил Вацлав.

«Шампанского», — ответила девушка.

Карел заказал бутылку шампанского.

«А нам пару виски», — добавил он.

Кельнер поклонился на этот раз немного расторопнее и отошел.

«Какой процент вы получаете за это?» — подчеркнуто вежливо спросил Карел, глядя со сдержанным смехом в ее глаза.

Вацлав съежился, как от оглушительной пощечины.

«Вы плохой кавалер», — сказала девушка.

«Я не богат», — сказал Карел.

«Это видно… Но бедность не мешает быть хорошим кавалером…»

«А вам не мешало бы быть хоть немного разборчивее», — сказал Карел с добродушной улыбкой.

Девушка встала и ушла к своему столику. Вацлав слышал, как она сказала мужчине:

«Невежи какие-то…»

«Зачем ты прогнал ее? — спросил Вацлав с отчаянием. — Не надо было этого делать!..»

«Я не думал, что она уйдет, — сказал Карел. — На работе обижаться не полагается…»

Вацлав одним духом отпил полстакана виски, даже не разбавив его содовой. Он все еще поглядывал украдкой на девушку, но она ни разу не посмотрела в их сторону.

Начали прибывать новые посетители. В зале стало шумно и оживленно. На пороге появилась группа молодых людей, модно одетых, с сигаретами в зубах. Лица у них были холеные, самоуверенные и пустые.

Увидев их, девушка просияла и сделала им незаметный знак рукой.

Вацлав опустил голову.

«Вацлав, Вацлав! — вздохнул Карел. — Отправился ты в жизненный путь без прививки…»

«Какой еще прививки?» — не понял Вацлав.

«Такой — против всякой заразы! Много есть всякой заразы, много яда…»

Только покидая бар, Вацлав понял товарища. Вацлаву не хотелось уходить. В накуренном зале было так уютно, а блаженное состояние опьянения так приятно. Он чувствовал, что растет, становится сильным, красивым, волевым. Наконец-то он понял Ирину! Ему хотелось говорить, блистать остроумием, нестись вместе со всеми по стеклянной площадке дансинга, танцевать лучше всех, сорить деньгами, швырять их так, чтобы все видели.