Павел Вежинов - Вдали от берегов

Карел пришел к нему домой, как всегда бодрый и веселый, с влажными от измороси кудрями и бровями. Чувствительный, как девушка, он мгновенно уловил настроение Вацлава, оно передалось ему, как электрический ток, и синие глаза его потемнели, стали глубже.

Вацлав невольно вздрогнул, когда Карел стал перелистывать папку. Вначале он читал только названия, потом углубился и в стихи.

«Прошу тебя, — со вздохом прервал его Вацлав. — Прошу тебя, как-нибудь потом… Когда я уеду…»

Карел лишь на мгновение поднял глаза от листа бумаги.

«Интересно!» — пробормотал он и, не слушая Вацлава, стал читать вслух:

«Перестань!» — умоляюще сказал Вацлав.

Но Карел безжалостно продолжал:

«Карел!» — уже с негодованием перебил его Вацлав. Карел закрыл папку, покачал головой и сказал:

«Все мы лицемеры».

«Я не лицемер», — сказал Вацлав.

«Нет, и ты тоже лицемер, — серьезно возразил Карел. — Правда, слово, быть может, не из приятных, но у всех нас по меньшей мере два лица…»

У Вацлава вдруг пропало желание спорить.

«Разве я не прав?» — настаивал Карел, заглядывая прямо в его глаза.

«Может быть, и прав…»

Карел затянулся сигаретой и пустил струйку дыма в рукав. Вацлав знал, так бывает, когда Карел о чем-либо напряженно размышляет.

«Все мы двуликие Янусы! — заключил Карел. — С той лишь разницей, что оба лица у нас разные… Впрочем, те, что на виду, у всех одинаковы… Если выстроить нас в одну шеренгу и пройтись вдоль строя, покажется, что мы отлиты по одному шаблону… Так ведь, Вацлав?»

«Не знаю», — сказал Вацлав.

«Знаешь, отлично знаешь! Но пройди позади строя и не увидишь двух одинаковых лиц! Даже у одного и того же человека оба лица разные».

«Бывает и так, — неохотно согласился Вацлав. — Давай лучше погуляем».

«Тебе не до разговоров?»

«Пока нет…»

Но для Карела не было большего удовольствия, чем поговорить с людьми. Он пожал плечами и сказал со вздохом:

«Тогда пойдем хоть выпьем по маленькой…»

Против ожидания, Вацлав ухватился за эту мысль. Почему бы не сходить в бар? Непременно надо хоть раз увидеть все собственными глазами! Нельзя осуждать человека, не зная за что.

Они надели свои лучшие костюмы и, предварительно поужинав, чтобы избавить себя от лишних расходов, вышли.

На улице лил дождь. Когда они вошли в бар, в зале было далеко не так светло, как ожидал Вацлав. Только скрытые в углах лампы светили рассеянным голубым, фиолетовым, розовым и желтым светом. Такое освещение было очень кстати: в пестром сумраке костюмы друзей выглядели безупречными.

Вацлав осмотрелся по сторонам. Во всем баре было занято лишь несколько столиков. Спрятанный в полутемной раковине оркестр небрежно и расслабленно наигрывал какую-то монотонную американскую мелодию. Стеклянные полки за стойкой были сплошь заставлены бутылками с разноцветными напитками. Лучи света были направлены так искусно, что мерцающие отражения от бутылок сплетались в нежную гамму полутонов, отсвечивающих на бритой голове бармена.

«Неплохо! — заметил Карел. — Может быть, потому, что никого нет?»

А Вацлаву бар не понравился. Он чувствовал себя не на месте, ему казалось, что прислуга смотрит на него с холодком и недоверием. Но, хотя вокруг не было ничего завлекательного, все же новая обстановка будоражила, как сильный непонятный запах, как неведомый напиток, впервые разливающийся по жилам.

Они заказали шотландское виски, но Карел, отпив лишь глоток, подозвал обер-кельнера.

«Это не шотландское виски!» — сухо сказал он.

Тощий, безукоризненно вежливый кельнер в изысканном белом смокинге молча поставил стаканы на никелированный поднос и скоро вернулся с новыми.

«Произошла ошибка!» — произнес он с холодной вежливостью.

Вацлав с изумлением посмотрел на товарища. Он даже не подозревал, что Карел такой знаток спиртных напитков.

«Как ты узнал, что виски не шотландское?» — удивленно спросил он.

Карел улыбнулся своей открытой улыбкой.

«Очень просто! — сказал он. — Неужели ты думаешь, что двум случайным посетителям подадут настоящее шотландское виски?»

«Может быть, и это не шотландское?..»

«Возможно! Но уж наверняка не чешское».