Пол Остер - Невидимый (Invisible)

Она сказала: Он жил неподалеку, Вы знаете. Всего пол-минуты отсюда, на rue Mazarine. Я прошла то место по пути сюда — я здесь впервые за долгое время. Странно, не правда ли? Странно, что отеля должно быть уже нет, того ужасного, разваливавшегося на части, места, где жил Адам. Но оно все так же живо в моей памяти, как оно может уже больше не существовать? Я была там лишь однажды, один раз на час или два, но я не могу забыть этого, тот день все еще горит внутри меня. Я пошла туда, потому что я разозлилась на него. Однажды утром. Я пропустила школу и пошла в отель. Я поднялась по шатающейся лестнице, я постучала в его дверь. Я хотела задушить его, как я была зла, потому что я любила его. Я была дурой, понимаете, никому ненужным гадким утенком, неловкой дурочкой с очками на носу и вечно дрожащим сердцем; и я безрассудно влюбилась в такого парня, как Адам, в прекрасного Адама; зачем, Боже мой, он вообще заговорил со мной? Он стал близок мне. Он успокаивал меня. Он был добр ко мне, так добр, что моя жизнь была вся в его руках, а он был так добр ко мне. Я должна была знать, каким прекрасным человеком он был. Я не должна была сомневаться ни в одном его слове. Адам. Я мечтала о поцелуе с ним. Все, что я хотела — поцеловаться с Адамом, отдать себя ему — но мое время ушло, а мы так и не поцеловались, мы так и прикоснулись друг к другу, а потом его не стало.

Вот тогда Сесиль и заплакала навзрыд. Прошло две или три минуты, пока она смогла вновь заговорить, и в продолжение разговора она сказала то, что открыло дверь на следующий уровень нашей встречи. Извините, пробормотала она. Я несу чушь, как сумасшедшая. Вы же не знаете, о чем я.

Я знаю, сказал я. Я знаю совершенно точно, о чем Вы говорите.

Откуда Вы можете знать?

Поверьте, я знаю. Вы разозлились на Адама из-за того, что он не звонил Вам несколько дней. Ночью, перед первым днем Вашей школы, у него был ужин с Вами и Вашей матерью в квартире на rue de Verneuil. После десерта Вы сыграли на пианино для него — двух-частевую композицию Баха — и потом, пока Вас не было в комнате, Ваша мать успела поговорить с Адамом с глазу на глаз; и то, что она сказала ему, по-Вашему, напугало его .

Он рассказал Вам это?

Нет, он не рассказывал ничего. Но он написал об этом, а я прочитал написанное им.

Он послал Вам письмо?

Это была небольшая книга, вообще-то. Или попытка написать роман. Он провел последние месяцы жизни, работая над мемуарами о 1967 годе. Это был очень важный год для него.

Да, очень важный год. Кажется, я начинаю понимать.

Если бы не рукопись Адама, я бы никогда не узнал о Вас.

А сейчас Вы хотите узнать, что случилось потом, да?

Я вижу, почему Адам считал Вас умницей. Вы схватываете на лету.

Сесиль улыбнулась и зажгла очередную сигарету. Похоже, у Вас есть преимущество передо мной, сказала она.

В каком смысле?

Вы знаете гораздо больше обо мне, чем я знаю о Вас.

Вас, только восемнадцатилетнюю. Все остальное — неизвестность. Я искал Борна, я искал Марго Жоффруа, я искал Вашу мать, но нашел только Вас.

Потому что все остальные умерли.

О, какая жалость. Извините… особенно Ваша мать.

Она умерла шесть лет тому назад. В октябре — завтра будет ровно шесть лет. Через месяц после 9/11. У нее были проблемы с сердцем, и однажды ее сердце не выдержало. Ей было семьдесят шесть лет. Я хотела, чтобы она жила до ста, но, как Вы знаете, что мы хотим и что получаем — редко совпадает.

А Марго?

Я знала ее совсем немного. Мне сказали, она покончила жизнь самоубийством. Много лет тому назад — еще в семидесятые.

А Борн?

В прошлом году. Похоже. Но я точно не уверена. Еще, возможно, есть шансы, что он живет где-то.

Он и Ваша мать оставались в браке до ее смерти?

Брак? Свадьбы никогда не было.

Никогда не было? Но я думал…

Они об этом говорили, но ее не было.

Из-за Адама?

Частично, я полагаю, но не совсем. Когда он встретился с моей матерью и рассказал о тех диких обвинениях в адрес Рудольфа, она не поверила ему. Я тоже не поверила, сказать честно.

Вы были так разгневаны, что плюнули ему в лицо?

Да, я плюнула ему в лицо. Мой самый худший поступок в моей жизни, и я до сих пор не могу простить себя за это.

Вы написали Адаму письмо извинений. Означает ли это, что Вы поменяли свое мнение об его рассказе?

Нет, тогда еще нет. Я написала, потому что стало стыдно за сделанное, и я хотела, чтобы он узнал, как плохо я думала о себе. Я хотела поговорить с ним, но когда я наконец нашла мужество позвонить ему в отель, его уже там не было. Мне сказали, он уехал назад в Америку. Мне было непонятно. Почему он уехал так быстро? Единственное объяснение я смогла найти в том, что он был очень расстроен моим поступком, и потому не смог больше оставаться в Париже. Как Вам это самовлюбленное объяснение? Когда я попросила Рудольфа поговорить с главой Программы Колумбийского университета и узнать, что случилось, он сообщил мне, что Адам уехал из-за недовольства предметами его курса. Мне сразу стало ясно, что не из-за этого; я была уверена, он уехал и-за меня.