Ханох Левин - Сотворение мира за счет ограничения пространства, занимаемого Богом

В тот же день, чуть позже. Комната Фогры. ФОГРА в лифчике и трусах, на голове летный шлем. Рядом с ней стоит ШУКРА. Как древко от знамени, он держит метлу. На верхнем конце метлы, на плечиках, висит свадебное платье Фогры. Шукра выглядит очень усталым.

ФОГРА.Итак, Шукра, твою биографию я теперь знаю. Сейчас ты подашь мне платье… Но сначала скажи, что ты о нем думаешь?

ШУКРА.Что я думаю о твоем платье? (Гневно.) Что я думаю о твоем платье? (Обращаясь к платью.) Сука ты, а не платье! Служанка несчастная! Послушная тряпка! Ты покорно укрываешь части тела, которые женщина хочет скрыть. Ты развеваешься, когда женщина танцует, и мнешься, когда она валяется на траве. Ты впитываешь пот, который она выделяет изнутри, и собираешь пыль, которая оседает на нее снаружи. Мерзкая сволочь! Ты прислуживаешь женщине, пока не порвешься или не полиняешь. Тогда тебя выбросят на свалку или пожертвуют в детский дом. А крепкое, бодрое женское тело продолжает тем временем цвести и благоухать! Оно очень быстро забывает о тебе, как если бы тебя не существовало вовсе. А ты, ничтожество, лежишь вместе с другими бывшими рабами в помойном ведре и с черной завистью смотришь на свою бывшую госпожу, такую цветущую, такую счастливую. На душе у тебя горько, и, полное ненависти к самому себе, ты вопишь: «Будь я проклято! Да изгладится имя мое из памяти человеческой!» ( Плюет на себя.) Тьфу на меня! Тьфу!.. Кстати, обрати внимание: я не испачкал тебе пол. Попало только на меня. Тьфу на меня! А теперь — вон отсюда! Дрянь! Я имею в виду себя. Дерьмо! Пошел отсюда, убирайся! На мусорку. В писсуар. Вон! Вон! ( Продолжая кричать «Пошел отсюда!» и лягая себя ногой в зад, убегает с метлой, на которой висит свадебное платье.)

ФОГРА.Видимо, судьбе угодно, чтобы я вышла замуж в трусах…

В тот же день, чуть позже. Улица. АДАШ БАРДАШ стоит, держась за сердце. ХАНА ЧАРЛИЧ в поварском колпаке стоит рядом. Вид у нее встревоженный.

АДАШ.Валериановых капель!

ХАНА.Валерьянки нет. Тут поблизости нет ни одной аптеки.

АДАШ.Валерьянки!

ХАНА.Успокойся. Сейчас все пройдет. Ты себя часто так чувствуешь?

АДАШ.Почти каждый день. Даже светила медицины разводят руками, когда речь заходит о моем здоровье. Такие переживания, как сегодня, могут меня убить. Валерьянки!

ХАНА.Я же сказала: нету!

АДАШ.Почему ты сердишься? Я человек легко ранимый.

ХАНА.Я чувствую, что и в семье мне уготована роль официантки.

АДАШ.Что же делать? Я нуждаюсь в уходе.

ХАНА.Как любая другая женщина, я думала, что, выйдя замуж, смогу отдохнуть, а не подавать лекарства.

АДАШ.Что ты хочешь этим сказать?

ХАНА.Что свадьбы не будет.

АДАШ.О-о-о! (Хватается за грудь и корчится от боли.)

ХАНА.Прости. Как мне ни тяжело… но я хочу быть с тобой искренней. Хоть я и Хана Чарлич, и официантка, и все такое… Но у меня тоже есть свои принципы. Я хочу быть женой, а не сестрой милосердия. Лучше я останусь одна. Подожду еще. Не может быть, чтобы жизнь не приготовила мне ничего, кроме тебя. Подожду еще год-другой. А если и тогда не повезет… что ж, покорюсь судьбе. (Пауза.)

АДАШ (самому себе). В сущности, она совсем некрасивая. Да и вообще… Разве она мне нравится? (Пауза. Хане.) Сколько, ты говоришь, должно пройти времени?

ХАНА.Год, два…

АДАШ.Вечно мне предлагают ждать несколько лет. Мое сердце этого не выдержит. А что, если я приду к тебе через два года, а ты скажешь — еще два?

ХАНА.Это невозможно. Я старею.

АДАШ.Два года — это немало. (Делает шаг по направлению к Хане.) Это даже слишком много. (Вдруг падает.) Бух. (Хана наклоняется, чтобы помочь. Адаш хихикает.) Вот и ноги тоже не хотят со мной жить. (Хане.) Ничего, я сам.

ХАНА.А ты сможешь?

АДАШ.Смогу. Смогу. (Хана выпрямляется. Пауза. Устало.) Вставай, Адаш. Ты должен поднять это тело. Поставить его вертикально. Чтобы живот был выше, чем ноги, а голова выше живота. Ты должен привести себя в порядок, начать все сначала.

ХАНА.Почему ты не встаешь?

АДАШ.Пусть все останется так.

ХАНА.Как это «так»?

АДАШ.Ну так, как сейчас. Мне так удобно.

ХАНА.Что ты такое говоришь? Вставай немедленно!