Ханох Левин - Сотворение мира за счет ограничения пространства, занимаемого Богом

АДАШ (не глядя на Хефеца). Что?

ХЕФЕЦ.Открой дверь! Не слышишь, я стучу?

АДАШ.Кто это там мешает мне лежать неподвижно, как камень, и дожидаться землетрясения?

ХЕФЕЦ.Хефец.

АДАШ.С чего это ты вдруг вспомнил, что я жив?

ХЕФЕЦ.Я просто пришел навестить тебя. Ты спишь, что ли?

АДАШ.Я? Когда это я вообще спал? Кто-нибудь видел, как я сплю? Я больше ворочаюсь, чем сплю.

ХЕФЕЦ.Так ты откроешь или нет?

АДАШ.Тебя уже два месяца здесь не было.

ХЕФЕЦ.При чем тут это? Открой немедленно, или я запрыгну через окно и оставлю тебе грязные следы на постели.

АДАШ.Не-е-ет!

ХЕФЕЦ.Тогда открывай. (Пауза. Хефец просовывает руку в окно и легонько стучит костяшками пальцев Адашу по голове.)

АДАШ.Зачем ты трогаешь мою голову?

ХЕФЕЦ.Чтоб ты наконец открыл.

АДАШ.Два месяца не заходил. Не интересовался. Тебе все равно было. А я совсем ослаб, у меня нет сил. Прохожие на улице даже не подозревают, как легко свалить меня с ног.

ХЕФЕЦ.Я тоже в последнее время себя не очень хорошо чувствую.

АДАШ.Ты — другое дело. Если ты болеешь, то выздоравливаешь. А мне не от чего выздоравливать. У меня постоянно такое самочувствие. Как мне жить в этом мире с таким самочувствием — одному Богу известно. Врачи мне помочь не могут. «Если, — говорят, — вы с рождения себя так чувствуете, тогда мы бессильны». Даже у профессоров руки опускаются. (Хефец снова стучит ему по голове.) Оставь в покое мою голову! Голова — это единственное, что у меня осталось, так надо обязательно прийти и стукнуть по ней?

ХЕФЕЦ.Открой же, наконец, дверь!

АДАШ.Я на этой неделе был у врача. По поводу сердца. А он над моими страхами посмеялся… Да еще и сестру позвал… Чтобы и она повеселилась… Но я-то знаю: если врач смеется, значит, я скоро умру. Иначе с чего бы ему так радоваться? ( Неожиданно его голова бессильно сваливается на сторону.)

ХЕФЕЦ (испуганно). Адаш? Адаш! (Ставит ногу на подоконник, как будто собирается спрыгнуть внутрь.)

АДАШ (сипло). Слезь с окна.

ХЕФЕЦ.Очнулся?

АДАШ.Слезь с окна! Его только на этой неделе вымыли.

ХЕФЕЦ (снимая ногу с окна, после паузы). Адаш?

АДАШ.И это только маленький пример моих обмороков. Я все время теряю сознание — днем и ночью, в выходные и в праздники…

ХЕФЕЦ.Может, выпьешь воды?

АДАШ.Ты что, с ума сошел?! Мне воду нельзя. Мне ее вредно. Мне вообще все вредно.

ХЕФЕЦ.Хватит плакаться. Открой дверь.

АДАШ.Я еще не кончил. Тебя два месяца тут не было. Тоже мне друг! Воду из крана мне вредно. Если я вижу птицу, то начинаю чесаться. У меня на птиц аллергия. Весной цветут растения — я чихаю. На них у меня тоже аллергия. Когда я ем персики или бананы, у меня появляется сыпь на коже. Аллергия! Вся эта ваша природа, о которой стихи пишут… Она из меня всю душу вытянула!

ХЕФЕЦ.Так ты не желаешь мне открывать?

АДАШ.Открываю я, открываю… Хотя и знаю, что мне от этого лучше не будет. И не думай, что это я из-за тебя ломаю свой распорядок дня. (Пауза.)

ХЕФЕЦ.Ну когда ты, наконец, откроешь?

АДАШ(с трудом вставая с кровати). Мучают меня все время! И мучают, и мучают. (Выходит. Пользуясь возможностью, Хефец залезает на подоконник, делает несколько шагов по кровати и спрыгивает на пол. Снаружи слышится голос Адаша.) Хефец! Хефец! (Адаш возвращается, видит Хефеца и сразу бросается к кровати.) Зачем ты это сделал?!

ХЕФЕЦ.Чтоб ты понял, что со мной шутки плохи.

АДАШ (старательно счищая с постели следы Хефеца). Ты плохой друг и злой человек.

ХЕФЕЦ.Могу уйти, если хочешь. (Делает вид, что собирается уйти.)

АДАШ.Всю кровать мне истоптал, как медведь… За два месяца даже проверить не потрудился, жив я или нет.

ХЕФЕЦ.Но ты ведь жив.

АДАШ.Конечно! Пришел, увидел, что я жив… И теперь тебе легко говорить: «Ты жив»… (Пауза.) Можешь сесть.

ХЕФЕЦ.Вообще-то я хотел пригласить тебя к себе… Чаю попить…

АДАШ.И для этого ты поднял меня с постели? Для этого устроил танцы на моей кровати?! А сразу не мог сказать, еще оттуда, с улицы?

ХЕФЕЦ.Опять жалуется! Его на чай приглашают, а он о своей кровати плачется.