Джошуа Феррис - Безымянное

Приметив на соседнем столе кофейник, он налил себе чашку и уселся, вытянув ноги, на мягкий офисный стул. Блаженство должно было окутать его, словно пледом, однако второй все хныкал: «нога, нога» — и Тиму пришлось закатать штанину и посмотреть, что там такое. На что-то напоролся. Порез, глубокий и ровный, шел от кости до икры. Тим не помнил, когда это могло произойти. Струйка крови на ноге уже засохла. Подошедший банковский служащий посмотрел сверху вниз на клиента в грязной футболке и рваных брюках, отдиравшего от лодыжки пропитавшийся кровью носок. Увидев стоящего над ним сотрудника, Тим хлопнул ладонями по коленям.

— Мне нужно перевести средства и, может быть, открыть фонд.

— По-моему, вам неплохо бы наложить швы, — заметил сотрудник.

— Зайду попозже в аптеку. Куплю какой-нибудь анальгетик.

Отведя клиента в кабинет и изучив его портфель на разных сайтах под разными паролями, сотрудник обнаружил несметные богатства, размещенные в разнообразных инвестиционных структурах. Отвернувшись от экрана, он во все глаза уставился на сидящего рядом бомжеватого мужчину. Тот, забросив ногу на край стола, отковыривал засохшие струпья, собирая их в горсть. Сотрудник выволок из-под стола мусорную корзину.

— Может, лучше сюда?

Тим сунул струпья в карман, словно пригоршню мелочи, и, откинувшись на спинку кресла, посмотрел сквозь сотрудника. Тот сунул корзину обратно под стол.

— Это ваши дипломы на стене? — поинтересовался Тим.

Сотрудник подтвердил, оглянувшись.

— Когда-нибудь сможете ими подтереться.

Покончив с финансовыми делами, он вышел на холодную застывшую улицу, под плотно затянутое пепельными облаками небо. В носу защипало от холода. Он пошатался по стоянке, потом выбрался вслед за выезжающими машинами на дорогу, по которой вдоль обочины дошел до перекрестка с тремя конкурирующими аптеками. Он решил облагодетельствовать ближайшую. В центре зала обнаружилась стойка с фуфайками, среди которых выделялась оранжевая с термоаппликацией в виде рога изобилия, извергающего урожай фруктов и овощей в осенних тонах. Надпись под рогом гласила: «Счастливого Дня благодарения!» Он купил эту фуфайку. Еще он купил веревку, столовый нож и пачку печенья. Свой старый ремень он выбросил на задворках аптеки и, выпуская белые облачка пара изо рта, соорудил из веревки новый, подкромсав где надо ножом.

Он обошел по бровке участок дороги с круговым движением. Заснул на городской площади. Утром, продрав глаза, увидел сидящего чуть поодаль на корточках молодого человека. Под распахнутыми полами незастегнутой куртки виднелась голубая форменная футболка с официальной эмблемой. В руках молодой человек держал картонную коробочку с картонной ручкой, разрисованную фруктами. Он пытался разбудить спящего, соблюдая первое усвоенное им правило: «Никогда не дотрагивайтесь до подопечного». Иногда подопечные щурились заплывшими пьяными глазами в красных прожилках и приходили в себя далеко не сразу — «в экстремальных случаях, таких, например, как дорожно-транспортное происшествие».

Тим приподнялся и сел, привалившись спиной к серому цоколю городского здания.

— Доброе утро, — приветствовал его молодой человек. — Хотите перекусить?

Он протянул подопечному картонную коробку, но тот даже не пошевелился.

— Тогда оставлю здесь. — Он поставил коробку подальше от большого созвездия голубиных клякс. — Там достаточно калорий на сутки. Холодает, имейте в виду, — не вставая с корточек, сообщил он. — Одной фуфайкой вы не обойдетесь.

— Чтоб он подавился! — ответил подопечный.

Молодой человек повертел головой, но никого вокруг не обнаружил. Тогда он встал и пошел прочь.

— Эй!

Молодой человек обернулся. Подопечный держал в руках коробку.

— Вы меня перепутали с кем-то, кому это нужнее. Заберите.

«Если подопечный отказывается от предложенной еды, попробуйте его уговорить, держась на безопасном расстоянии. Если продолжит отказываться, не настаивайте. Сохраняйте вежливый тон».

— Точно не хотите?

— Создатели нашей Конституции, — ответил тот, — потрудились закрепить в ней необходимые для стремления к счастью условия, назвав, в отличие от правительства, право быть оставленным в покое самым неотъемлемым из прав и самым ценным для цивилизованного человека.

— Я не от правительства, — удивленно посмотрел на него юноша. — Я от «Накормим голодных».

Коробка так и висела в руке подопечного. Молодой человек подхватил ее и удалился.