Я сажусь на кровать. Представляю, как Мэг дожидалась, когда яд подействует. Она сразу легла, или только когда началось покалывание в ногах? Ее рвало? Ей было страшно? Или она испытала облегчение? Был ли момент, когда она поняла, что обратного пути уже нет?
Я ложусь на грубое покрывало, пытаясь представить, какими были последние минуты жизни Мэг. Жжение, покалывание, онемение. Слышу, как меня подталкивает голос Брэдфорда. Мы рождаемся в одиночестве и умираем в одиночестве . Перед глазами плывут черные пятна, я чувствую, что это происходит со мной. По-настоящему.
Я дрожащими руками хватаюсь за телефон. Бэн сразу же берет трубку.
– У тебя все хорошо? – спрашивает он.
И, когда я это слышу, мне становится хорошо. Если не совсем хорошо, то лучше. Паника утихает. Я не Мэг, я не сажусь на последний автобус, не слушаю чей-то анонимный голос. Я жива. И я не одна.
– Ты в порядке? – повторяет он. Его голос настоящий. Надежный. Если надо, он бы оказался рядом.
– Да, – отвечаю я.
Бэн молчит, я пока не вешаю трубку, слушаю, меня утешает его присутствие, звук его дыхания. Так мы сидим какое-то время, пока я не успокаиваюсь настолько, чтобы лечь спать.
35
В семь утра я подхожу к машине, со мной коробка пончиков и два стаканчика кофе.
– Мы что, копы? – спрашивает Бэн.
– Ну, выслеживаем кое-кого.
Он показывает мне листок бумаги.
– Я заправился. И разузнал, как ехать к дому твоего отца.
Отец. Дом отца. Совершенно незнакомое мне понятие. Как будто мы куда-то на луну собираемся.
– Спасибо.
Он протягивает мне листок, я какое-то время стою в нерешительности. Гарри сказал, что за последние десять лет мой отец переезжал шесть раз. Мне от этого стало не по себе, хотя не знаю, чего я испугалась – что я не найду его или что найду.
Я хватаю листок.
– Хочешь за руль?
Я качаю головой. Слишком нервничаю.
Бэн как будто понимает и, когда мы выезжаем на шоссе, начинает болтать. Он рассказывает, что рос в мекке сноубордистов, а денег на то, чтобы заняться этим спортом самому, не было, так что они с братьями творили всякие безумства, например, надевали чехлы на скейты и съезжали по склонам на них.
– Джеми, мой старший брат, однажды сразу обе руки сломал.
– Ой.
– Бэнд во многом похож на Траки. Тут живут такие же хиппи-голодранцы, любители активного отдыха.
Я киваю.
– Так, нам уже сворачивать с трассы, говори, куда дальше.
Через несколько минут мы подъезжаем к ветхому красному деревянному дому. Двор перед ним завален всяким барахлом: ржавая газонокосилка, пластмассовые игрушки, диван, из которого лезут внутренности.
– Это он?
– Это адрес, который мне дал Гарри.
– Войдешь?
Я смотрю на грязный двор. Не особо похоже на жилище хорошего человека с хорошей семьей, которое я себе воображала. Может, Гарри раздобыл устаревший адрес.
– Или можем подождать, посмотреть, кто выйдет, – говорит Бэн.
Да. Так лучше. Я киваю.
Мы паркуемся напротив дома. Бэн пьет кофе и съедает штук шесть пончиков. Я смотрю, как пробуждается дом. Включают свет. Поднимают жалюзи. Наконец, где-то через час, лениво открывается дверь, из которой выходит девочка. Младше меня, лет четырнадцати. Она недовольно собирает какое-то барахло с газона. Через некоторое время неровной походкой выходит и малыш в футболке и подгузнике. Девчонка берет его на руки. Я недоумеваю. Она – его дочь? И малыш тоже его? Или это ее ребенок? Может, вообще не тот дом?
– Хочешь, я схожу? – предлагает Бэн.
– И что скажешь?
– Не знаю. Что продаю что-нибудь.
– Что?
– Да что угодно. Кабельное. Косметику. Чертовщину какую-нибудь.
Мы раздумываем, что делать, и тут вдруг раздается легкий рев, потом он становится все громче и громче, пока не начинает напоминать раскаты взрыва – легендарный мотор «Харли-Дэвидсона». Он останавливается прямо рядом с нами, и мы с Бэном сползаем по сиденьям. Мотоцикл подъезжает к этому самому дому, там несколько раз рявкает, прибавляя газу, и ребенок заходится от страха. Девчонка берет его на руки и начинает орать на этого непонятного мотоциклиста. Он выключает двигатель, снимает шлем. Это мужчина, но он стоит к нам спиной, так что его я не вижу, но замечаю ненависть на лице девчонки. С грохотом открывается дверь, выходит женщина с короткими темными волосами, с сигаретой в одной руке и детским поильником в другой. Она тушит сигарету, берет на руки ребенка и начинает ругаться с мотоциклистом.
Я смотрю на все это, как будто в кино. Ссора продолжается. Она вручает ему ребенка, который начинает орать, и мужчина сразу же передает его девчонке. Женщина что-то говорит, он колотит рукой по сиденью мотоцикла. Затем разворачивается и смотрит в мою сторону, хотя меня не видит. Но я его – да. Волосы у него такие же каштановые, как и у меня, миндалевидные серые глаза с ореховым оттенком, как и у меня, и оливковая кожа, как и у меня.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу