Гейл Форман - Я была здесь

– Священный круг, – шутит Ричард, – точнее, треугольник. À ménage à silence [38].

Я сурово смотрю на него, Ричард становится серьезнее и дает обещание, о котором я просила.

– Помните, я приезжала и Гарри помог мне с ноутбуком? – начинаю я.

Ричард кивает.

– На ноутбуке Мэг был зашифрованный файл, в котором оказались инструкции от группы поддержки самоубийц в Интернете – такой, где поддерживают в решении покончить с собой. Я стала копать и нашла ее посты на форумах. Там оказался один чувак, типа ментор. И он ее подталкивал.

– Какое говно, – говорит Ричард.

– Да, – соглашаюсь я.

– Не могу поверить, что Мэг на такое повелась.

– И я. – Хотя я думаю иначе. Познакомившись с Брэдфордом, я в это поверила . – В общем, я его нашла и хочу с ним встретиться.

– Что ? – спрашивает Бэн.

– Я хочу с ним встретиться, – но на этот раз выходит вяло.

– Я думал, ты хочешь поговорить с кем-то, кто знал, что она умерла, типа как в Сиэтле, – восклицает Бэн. Он так сердито на меня смотрит, словно я нарушила какой-то договор.

Я вдыхаю поглубже, чтобы голос не дрожал.

– Мне надо поговорить с человеком, виноватым в ее смерти.

– Она сама виновата в своей смерти, – возражает Ричард. – Таково определение самоубийства.

Мы с Ричардом зло смотрим друг на друга.

– Брэдфорд ее вынудил.

– Да, и поэтому ехать к нему – просто шикарная задумка, – вспыхивает Бэн.

– Ты же знал, что я его ищу, – рявкаю я в ответ.

– Ни хрена я не знал, Коди. Последние полтора месяца ты отказывалась со мной разговаривать.

– Вот сейчас разговариваю. Последние полтора месяца я его выслеживала.

– Как тебе это удалось? – спрашивает Ричард, чей взгляд, точно шарик в пинг-понге, перескакивает с меня на Бэна и обратно.

– Гарри помог, но в основном сама. Я прикинулась, что тоже хочу покончить с собой. Выставила себя такой аппетитной мышкой. А он – голодная змея.

– Блин, Коди! – восклицает Бэн. – Ты умом тронулась?

– В смысле, как Мэг?

От такого он затыкается.

– И как это делается? Как прикинуться, что хочешь покончить с собой? – интересуется Ричард. – Я только с противоположностью этого сталкивался – когда человек, задумавший самоубийство, делал вид, что у него все хорошо.

Можно, конечно, сбрехать. Сказать, что я врала, все выдумывала. Но я отвечаю честно.

– Я отыскала в себе ту часть, которая устала от жизни, – тихонько говорю я. – И написала об этом. – Я смотрю в землю, потому что их шокированных лиц видеть не могу. Или, может, их злости или отвращения. – Наверное, да, я тронулась умом. – Я украдкой бросаю взгляд на Бэна, но он пристально смотрит в костер.

– Да не, – говорит Ричард, – такое с каждым бывает. У всех бывают мрачные дни. Каждый об этом иногда задумывается. Но знаешь, почему мой папа считает самоубийство грехом? – он показывает пальцем на дом, где Джерри помогает Сильвии домывать посуду.

– Потому что это убийство. Потому что только Богу решать, когда тебе пора уходить. Потому что украсть чью-то жизнь – это украсть у Бога, – говорю я, цитируя ту чушь, которую говорили в адрес Мэг.

Ричард качает головой:

– Нет. Потому что оно убивает надежду. А это грех. Все, что убивает надежду, – грешно.

Я какое-то время обдумываю услышанное.

– И чего ты хочешь добиться? Теперь, когда нашла его? – внезапно формальным тоном интересуется Бэн.

– Он должен понести наказание как соучастник или хоть как.

– Так обратись в полицию, – говорит Бэн.

– Это не так просто, – возражаю я.

– Родственникам Мэг ты сказала? – продолжает он.

– Ты самое главное упускаешь, – отвечаю я.

– Все это ее не вернет, – встревает Ричард. – Ты же это понимаешь?

Да, понимаю. И не в этом дело, хотя все слишком запутано. Но я не могу пойти ни в полицию, ни к родителям Мэг. Мне надо сделать это – хоть что-то – самой. Во имя Мэг.

И ради самой себя.

На следующее утро я просыпаюсь оттого, что международная коалиция младших Зеллеров принимается скакать по дивану. Я встаю, одеваюсь и помогаю Сильвии делать вафли. Выходит сонный Бэн, трет глаза.

– Кофе хочешь на дорогу? – предлагаю я.

– Вы уже едете? – спрашивает Сильвия.

Я приношу извинения, говоря, что не хочу больше злоупотреблять их гостеприимством, но она отвечает, что мы не мешаем.

– К тому же воскресенье.

– Служба начинается в десять, – поясняет Ричард, на котором как бы чистые джинсы и футболка без надписи про наркотики. – Вы не можете остаться? Иначе преподобный расстроится.