Вольфрам Флейшгауэр: Три минуты с реальностью

«В. Вернемся к вечеру вторника. Вы сказали, что Альсина пригласил вас в студию посмотреть, что они с Джульеттой для вас приготовили, так?

О. Да.

В. Вам это не показалось странным? Ведь в этом случае вам, наверное, все-таки должна была позвонить дочь, не так ли?

О. Да, конечно. Разумеется, его просьба показалась мне странной. Я ведь был едва знаком с ним. Попытался сразу связаться с Джульеттой, но ее телефон был отключен.

В. Это вас не насторожило?

О. Насторожило? Нет. Просто я немного забеспокоился.

В. Значит, ситуация показалась вам странной?

О. Да.

В. А он говорил, что именно вам предстоит увидеть?

О. Нет, в этом не было необходимости. Я же знал, над чем они работают. И в среду за ужином сказал, что с удовольствием посмотрел бы их номер.

В. Что за номер?

О. Вы разбираетесь в балете?

В. Нет, не особенно. К сожалению.

О. Моя дочь стажируется в Государственном оперном театре, но хочет поработать и в других. В этом сезоне Театр немецкой оперы планирует поставить балет-танго. В балетной школе танго танцевать не учат, и Джульетта немного сомневается в своих силах по поводу танго. Она выросла с музыкой Чайковского и Адольфа Адана 5. Сейчас, похоже, вернулась мода на танго. Даже здесь, в Берлине, ей удалось отыскать людей, профессионально занимающихся латиноамериканскими танцами. Она познакомилась с танцорами. Этот Альсина давал ей рекомендации, как лучше танцевать под такую музыку, и мне было любопытно посмотреть, что у них получается.

В. Давайте восстановим события вторника. После работы вы поехали на Гзовскиштрассе 6, тридцать один, поставили машину, вошли в ворота и направились к дому, расположенному в глубине двора. Пока вы шли через двор, не заметили ничего необычного?

О. Нет.

В. Вы знаете тот район?

О. Да. Эту квартиру год назад купил я.

В. Ваша дочь там тренируется?

О. Нет. Скорее живет.

В. А зарегистрирована у вас, в Целендорфе.

О. В последние два школьных года она просила нас подыскать ей более удобное жилье — надоело каждый день ездить из Целендорфа в Пренцлауэр Берг. К тому же ей хотелось мансарду. Естественно, там есть все необходимое для ее тренировок: станок, большое зеркало, хотя балерины не любят тренироваться всерьез в одиночестве. Если никто не исправляет ошибки, занятия могут даже принести вред. Разве что растяжки. И потом, Джульетта хотела не просто квартиру, а именно студию. Правда, в результате теперь там все-таки скорее квартира.

В. И давно она постоянно живет в этой квартире?

О. Я не говорил, что она живет там постоянно.

В. Господин Баттин, я задаю этот вопрос вовсе не для того, чтобы потребовать ее перерегистрации, забудьте об этом. Речь идет исключительно о деле Альсины и больше ни о чем.

О. Как только попала на стажировку в Государственный оперный театр. Примерно с середины августа почти перестала приезжать в Целендорф. Можно сказать, перерезала пуповину.

В. Ваша дочь училась в Берлине?

О. Да, в Государственной балетной школе.

В. Значит, вы поднялись на лифте на пятый этаж и вошли в квартиру. Альсина вас встретил. Вы сняли пальто и спросили, где Джульетта.

О. Да. Именно так.

В. Что дальше?

О. Я еще стоял возле вешалки, повесил пальто и как раз собирался повернуться к нему. Вдруг мне на голову надели мешок. В ту же секунду я получил удар под колени и чуть не свалился. Когда первый приступ ужаса прошел, я попытался позвать на помощь, но он зажал мне рот. Ударил в живот. Я пробовал бороться, сопротивлялся, но этим только помогал ему. Связав меня, он снял мешок с моей головы и заткнул рот. Потом завязал глаза и потащил в глубь квартиры, плюхнул на стул и крепко привязал, проверил надежность кляпа и развязал мне глаза.

В. И за все это время не произнес ни слова? Не ругался, ни в чем вас не обвинял? Не оскорблял?

О. Он ничего не говорил. Ни слова.

В. Все это случилось во вторник около девятнадцати часов. Берлин Альсина покинул в среду, выехав десятичасовым поездом во Франкфурт, откуда поздним рейсом вылетел в Буэнос-Айрес. А квартиру покинул в ночь со вторника на среду. Сперва ушел на несколько часов, потом ненадолго вернулся и вскоре исчез уже окончательно. Все верно?

О. Да. У меня, конечно, не было возможности сверяться по часам, но, в общих чертах, все так и было. После того как сбил меня с ног и привязал к стулу, он, похоже, сам не знал, что со мной делать. Ходил у меня за спиной, но так ни на что и не решился. Я был напуган и обрадовался, когда он ушел. Наверное, около десяти вечера — я слышал, как на башне пробили часы.