Вольфрам Флейшгауэр - Три минуты с реальностью

Являлось ли ее падение запланированным? Без сомнения, они танцевали настоящий балет, современное па-де-де. Или Дамиан окончательно потерял рассудок? Если его движения и были как-то хореографически взаимосвязаны с неподвижностью лежащей Нифес, эта связь так и не прояснилась. Однако оба они все еще оставались соединенными. Дамиан снова подошел к ней, быстрым движением поднял на ноги и обнял сзади. Она гневно вырвалась из его объятий, хотела было уйти в сторону, но он преградил ей путь. Даже если они импровизировали, а Джульетта в этом больше не сомневалась, все равно их действия были исполнены огромной выразительной силы. Особенно движения Нифес — настолько, что сама ее растерянность выглядела элегантной. Дамиан чего-то явно хотел от нее, но она, похоже, не понимала, чего именно. Он то нападал, то отступал. То вел ее основным шагом, хотя она едва переставляла ноги, то выпускал из рук, делал несколько пируэтов и вновь преследовал. Переходил, словно в насмешку, на шаг танго, тут же бросал, застывал вместе с ней в заключительной фигуре, переводил ее в основную позицию и вновь бросал, танцуя в нескольких шагах от нее.

На какое-то мгновение Джульетта прониклась к ней сочувствием. Казалось, Дамиан сошел с ума прямо на сцене и мог ее серьезно скомпрометировать. Не дай Бог, чтобы с ней самой когда-нибудь произошло нечто подобное! Она бы тут же ушла со сцены. А Нифес до последнего пыталась танцевать вместе с ним, делала все, чтобы спасти ситуацию. Действовала заодно, а не против. Дамиан как актер повел себя по отношению к ней наихудшим образом: выбил почву из-под ног на глазах у всего зала. Как же она должна любить его, чтобы вытерпеть такое унижение и не поддаться на провокацию? И тут музыка кончилась. И Нифес ушла со сцены. Она шла очень прямо. Дамиан позволил ей уйти. Потом поднял руки и предстал перед публикой в полный рост.

«Renaceré! Renaceré! Renaceré!» — прогрохотали динамики.

И наступила тишина.

В зале ничто не шелохнулось. Никто не хлопал. Дамиан один стоял на сцене и смотрел поверх голов вверх, на балкон. Видел ли он ее? Нет, его слепил свет прожекторов. Взгляд в никуда.

Сдержанные аплодисменты постепенно нарушили мучительную тишину. Дамиан развел руки в стороны и поклонился. Но несмотря на то, что аплодисменты постепенно набирали силу, никто из танцоров так и не появился. Дамиан пошел влево, потом вправо, поклонился еще раз, послал в зал воздушный поцелуй и исчез.

Зрители так и не поняли, почему не захотели выйти другие танцоры, и захлопали еще настойчивее.

Кто-то кричал: «Виват Нифес!» Другие скандировали: «Браво, Дамиан!»

Но раздавались и свистки.

Сцена оставалась пустой, постепенно погружаясь во тьму. Занавес закрылся, и за столиками принялись с удивлением обсуждать странный финал.

Дальнейшее больше походило на кошмар. Когда Джульетта добралась до раздевалки в подвале, Фабио и Сантьяго были готовы избить Дамиана. Она не понимала, о чем они говорят. Все орали друг на друга по-испански за исключением Нифес и Дамиана, которые сидели на скамье в самом дальнем углу раздевалки, враждебно сверля друг друга глазами. Дамиан молча слушал упреки, только раз бросив короткую фразу по-испански в ответ на все более яростные нападки аргентинских танцоров. Немецких танцоров он игнорировал вовсе — они тоже в основном молчали или пытались удержать от драки разошедшихся Фабио и Сантьяго. Лицо Нифес было белым как мел, она словно окаменела. Когда Джульетта вошла в раздевалку, Нифес поднялась и пошла прямо на нее. Остальные замерли и уставились на них. В полушаге от Джульетты Нифес остановилась и влепила ей звонкую пощечину. Джульетта была настолько удивлена, что несколько секунд стояла как вкопанная, пока перед ее глазами разыгрывалась уже по-настоящему безумная сцена. Дамиан с громкой бранью рванулся к Нифес, Фабио и Лутц навалились на него, пытаясь удержать. В ту же секунду между ним и Нифес встал Сантьяго, чтобы помешать ей выцарапать ему глаза, что непременно случилось бы, не оттаскивай ее изо всех сил от его лица. Дамиан орал на Нифес, а та отвечала ему пожеланиями, смысл которых был ясен и без знания испанского. Джульетта с отвращением развернулась, собираясь уйти, и столкнулась с Чарли, который тащил за рукав продюсера вниз по лестнице, отчаянно убеждая в своей невиновности. Лицо ее горело, сердце бешено колотилось. Она чувствовала в себе только ненависть. Ненависть к этой женщине. Ненависть к Дамиану. Ненависть к себе самой и к тому, что она сама себя ненавидит.