Алексей Егоренков - Земля точка небо

— Да, классная ссылка, мне понравилось, — и вынимал новую сигарету.

2 июня 2003 года

Вышло еще три выпуска: «Она снялась голой на паспорт», «Он питается их чувствами» и «Она занимается сексом во сне». Теперь Лиза смотрела шоу спокойно, зная, чего можно ждать. Ребятам передача тоже нравилась — Дима по-прежнему не верил, что в ней снимаются одни актеры, а Макс вообще замечал только Элизу Фрейд и был от нее в таком восторге, что злил настоящую Лизу. Раскрашенная наряженная девочка на экране была ему интереснее, чем живая. Очень типично для парня. Нет, ей не хотелось такого уж прямо обожания, но хоть немного можно понимать, что внимание нужно живому человеку больше, чем картинке? Незаметно для себя она стала придираться к Элизе, высмеивать ее реплики и мнения — и вдруг заметила, что это удается поразительно легко. Мало того, что Элиза Фрейд порола чушь как психолог — Лизу бесил даже ее характер. Элиза постоянно называла человеческие эмоции сухими терминами, давала глупые невыполнимые советы, не к месту заводила речь о морали и общественных принципах… Внезапно Лизу осенило.

— Так и есть! — она вскочила, едва не опрокинув диван. Ребята по очереди скосили на Лизу глаза, в которых искрилась Элиза на телеэкране.

— Так и есть, — повторила Лиза, внимательно изучая себя в телевизоре. — Смотрите, они делают из меня идиотку!

— Кто «они»? — спросил Дима.

— Студия! Они специально дают мне такие реплики, может, даже монтируют так…

— Да всё отлично, — промычал Максим, отрешенно полируя ногти о щетину. Она снова присела.

— Но для психолога совершенно очевидно, что Артем был неправомочен питать подобные чувства, — говорила Элиза Фрейд за кадром, и Анжелика слушала ее, постукивая маникюром о поддельный микрофон и роняя публике легкие ухмылочки.

— Я не могу смотреть, — Лиза резко встала и ушла в кухню. Ей хотелось расплакаться, но вместо этого она сломала две спички и поставила чайник на огонь. Она пила вторую или третью чашку, когда к ней осторожно заглянул Дима. Хмурая Лиза прихлебывала чай и курила, а он всё мялся на пороге.

— Закончилось? — спросила она, гася в блюдце сигарету. — Будешь чай?

— Да… Нет. Нет, не закончилось, но давай попьем. Она плеснула ему чашку и чокнулась, прежде чем допить свою.

— Ты правда считаешь, что тебя как-то обманывают? — спросил Дима в чашку. — Не знаю, ну, зачем им это нужно?

— Да конечно, просто используют, — Лиза уронила руки на стол и огляделась. — Ведь постоянно, ты сам видишь, меня выставляют образованной идиоткой. Она закатила глаза, потом сложила губы бантиком, подражая Анжелике.

— «Да, послушаем, что скажут нам тупые психологи. Как это знакомо: умничает, дурочка, а сама ничего ни в жизни, ни в чувствах не понимает». Нет, только сейчас до нее дошел весь этот ужас. Как можно идти на съемки, зная, что о тебя вытирают ноги, дают тебе роль ничтожества в жизни и профессии. Как можно общаться с Катькой-Анжеликой, раз она такое чудовище? И вообще, дважды чудовище, если делает это сознательно.

— Не понимаю, — сказал Дима. — Как это получается?

— Что?

— Ну, использовать.

— Сам видел. Мне дают слова, я их читаю. А цель у этих реплик одна — чтобы все поняли, какая я ограниченная дура.

— Но это ведь одни слова. Тебе же не приказывают, как себя вести?

— Да, слова, но они просто…

— Просто слова из букв, — Дима рассеянно и шумно отхлебнул чай.

— И всё равно, я не могу проговорить их всерьез и не выглядеть дурой. Вот если бы я была… То есть, это же нечестно по отношению к… — Лиза притихла и задумалась. «Если бы я была стервой и читала тексты с издевкой». Но это нечестно по отношению к… публике? К тем приглашенным статистам, которые хлопают и смеются по команде? Или по отношению к Анжелике, которая сама над всеми издевается? Или по отношению к зрителям, которые готовы принимать дешевую игру за жизненную драму. «Студия будет недовольна», — подумала Лиза и снова усомнилась — а будет ли? Что им какая-то помощница ведущей — они заняты рейтингом, — а разве поведение Элизы, актера второго плана, может повлиять на рейтинг?

— Я слишком неуверенна.

— Что? — Дима поставил чашку.

— Я так выгляжу, потому что не уверена в себе, — объяснила Лиза.

— На прослушивании ведь было в сто раз трудней, но я повела себя уверенно, и им понравилось, а теперь… «Теперь я всего пугаюсь и говорю скованно, вот и выгляжу как дура, и студия здесь не при чем», — решила она, встала и прошла к заварнику, и вдруг едва не выронила чашку — так резко у нее закружилась голова. Лизу бросило в жар от воспоминаний, — как она плюнула на всё и забылась, передав весь контроль давно знакомому внутреннему дьяволенку. Который жил в ней с детства, которого она любила, стеснялась и боялась. Который постоянно впутывал ее в отчаянные истории и связи. Благодаря которому Лиза и прибыла в Москву. «Это она», — чуть не сказала Лиза вслух. Ну конечно, это и есть Элиза Фрейд, она должна быть именно такой: буйной веселой стервочкой, которая знакомится на улице, смеется, не краснея, стучит пачкой о край стола, чтобы достать сигарету и танцует в одиночестве, и плевать ей на всех мужчин.