Ион Агырбичану - «Архангелы»

— Значит, ты меня крепко любишь, Докица? — Корнян посмотрел ей прямо в глаза.

Вместо ответа жена прикрыла ему рот ладошкой.

Тут же примарь рассчитал служанку и перестал следить за Докицей. И как нельзя вовремя, потому как еще два-три дня — и все три ухажера решили бы, что Докица отдала предпочтение кому-то еще.

Так что Докица сама теперь ходила за выпивкой, и ходила с удовольствием, заранее предвкушая ароматный вкус коньяка. Она давно уже пристрастилась к спиртному, но с тех пор, как стала примарясой, выбирала всегда самые дорогие напитки и пожаловаться, что отстает в этом деле от мужа, особенно не могла.

Когда Докица вошла в трактир Спиридона, человек десять рудокопов стояли вокруг круглого стола, на котором по краю расположились стопки с ракией. Она удивилась, что никто из мужчин не улыбнулся ей, привыкнув за много лет, что все мужские лица расплываются ей навстречу, а тут только двое или трое довольно безразлично буркнули ей в ответ «доброе утро» и тут же снова все погрузились в таинственный разговор.

Докица окинула их подозрительным взглядом, потом подошла к Спиридону и протянула ему фляжку.

— Коньячку желаете? — безучастно спросил трактирщик, будто Докица отродясь у него ничего не покупала.

— А то чего же? — хмыкнула Докица и еще раз испытующе посмотрела через плечо на рудокопов.

Спиридон наполнил фляжку и молча вернул ее Докице.

— Не заболел ли ты, Спиридон? — осведомилась женщина.

— Разве мы на болезни жалуемся? — недовольно пробурчал трактирщик.

— Плохо ночью спал? — продолжала расспрашивать женщина, вовсе не собираясь уходить. Ей казалось, что вокруг нее витает какая-то тайна, переменившая Спиридона, да и рудокопов тоже.

— Не слишком-то хорошо, примаряса!

— А что у тебя болит? Дай посмотрю, может, присоветую какое лекарство, — предложила Докица. Повернувшись на каблуках, она заметила, что все рудокопы с удивлением уставились на нее.

— Что это с вами? Не узнаете меня, что ли?

Докица весело улыбалась и по своему обыкновению посматривала на мужчин весьма двусмысленно.

— Видать, ты ничего не знаешь, — вполголоса отозвался один из рудокопов.

— А что мне нужно знать?

— То, что случилось у «Архангелов».

— Откуда мне знать, когда я только встала и в корчму тотчас попала, как поется в песенке, — усмехнулась Докица. — А что с «Архангелами»? Самородное золото нашли?

— Кабы так! — вздохнули рудокопы.

— А что еще могло случиться?

— Неужто домнула примаря и вправду не оповестили? — спросил Спиридон.

— А должны были оповестить, что… — Тут Докица изогнулась в сторону Спиридона, словно ожидая особо веселой шуточки.

— Что штольня у «Архангелов» выработалась и золота больше нет! — продолжил Спиридон, недовольно глядя на Докицу.

— Нету больше золота? — переспросила Докица и, на мгновение побледнев, повернулась к рудокопам.

— Нету, — подтвердил кто-то из них. — Да еще четверо лишились жизни в забое.

— Горе-то какое! — искренне опечалилась Докица. — Кто ж они будут?

Ей назвали имена погибших. Докица вытерла глаза рукавом кофточки.

— Жалко и такого богатого золота, — проговорил рудокоп.

— Золото, коли мужчины есть, отыскать можно. А мертвому человеку больше не встать.

— И «Архангелы», сдается мне, не восстанут из мертвых, — заметил другой рудокоп.

— Улетят на небо, а то слишком долго в Вэлень задержались, — ухмыльнулась Докица. — Видно, и им земля опротивела. Нет «Архангелов» — есть другие прииски и еще будут.

С этими словами она ушла.

— Черт — не баба! — грустно произнес Спиридон.

— Пусть хоть одна такая будет. Нюнить все на селе умеют, — откликнулся кто-то из рудокопов.

Докица по дороге домой быстренько составила план борьбы за свое будущее. Шла она так же стремительно, легко, весело: ей-то чего терять — молодость ее в полном расцвете, а она только на молодость и рассчитывает. На перекрестке Докица заметила кучку рудокопов, которые старались удержать Ионуца Унгуряна. Остановившись, Докица прислушалась.

Красный от злости, Унгурян с мутными глазами еле держался на ногах.

— Пустите меня! Я до него доберусь! — орал он, размахивая руками.

Хотя было утро, Унгурян успел уже изрядно набраться.

— Пустое это дело. Не ходи ты к нему, — уговаривал Унгуряна рудокоп, крепко держа его за рукав.

— Быть того не может. Мало ли что вы говорите, а я не верю! Как это! Где? — спрашивал, ни к кому не обращаясь, старик.

— Правду мы тебе говорим, правду. Успокойся. Врезались мы в старую выработку — своими глазами видели, сами там побывали. А ты успокойся и иди домой, не стоит сегодня с управляющим встречаться.