Брук Дэвис: Потерять и найти

Милли обхватила ветку ногами и оперлась спиной о ствол. Потом достала из рюкзака паука, банку из-под соуса, клубок ниток, свечку, спички и кусок картона. В последний раз взглянула на паука и положила его на дно банки, устланное салфетками. Затем зажгла свечку и поставила рядом. Обмотала крышку веревкой, завязала на одном ее конце узелок, а другой продела в дырку в картонке. Привязав веревку к ветке, Милли отпустила банку, и та повисла, как фонарик, слегка покачиваясь на ветру. На картонке было аккуратно выведено: «Паук.? – 2011 г.».

Милли коснулась пальцами линии между вопросительным знаком и годом смерти паука. Туда-обратно, туда-обратно.

«Странно, – подумала она, – что от всей его жизни осталась какая-то малюсенькая линия».

Карл никогда не разговаривал с Еви о похоронах. А зачем? Слова давались ему тяжело и камнем лежали на сердце. Он хотел лишь одного: чтобы, пока он жил, жила и она. Вот и все.

Похороны устроил их сын, в то время как сам Карл заново учился жить: подниматься с кровати, чистить зубы, причесываться, есть.

Похороны были длинными, медленными, монотонными. Перед началом службы его бесконечно долго обнимали те, чьих имен он никак не мог вспомнить. Он старался не соприкасаться с ними щеками. Ох, как же непривычно обнимать кого-то, кроме собственной жены!

Карл сидел в первом ряду и, затаив дыхание, смотрел на гроб, на крышке которого раскинулась целая цветочная клумба.

Как же странно дышать, пока она не дышит! Казалось, гроб вот-вот откроется, цветы полетят во все стороны, и Еви выскочит наружу с криком: «Сюрприз!»

– Я не буду сердиться, если ты меня разыгрываешь, – прошептал Карл.

Он хорошо помнил траурную речь единственной еще живой подруги Еви со старой работы. Один за другим все их друзья умирали, будто на войне: падали замертво в магазинах и парках, угасали в больницах и домах престарелых – но эта женщина умирать не собиралась, о нет. Она стояла у микрофона, живее всех живых, а Карл в это время думал: «Чтоб ты сдохла».

Он шагнул к гробу, обхватил руками крышку и промолвил:

– Еви.

Люди вокруг шептались, но голоса их звучали где-то очень далеко. Он уткнулся лицом в сосновую крышку. Закрыл глаза. Сделал вдох.

– Еви, – прошептал он вновь, касаясь губами дерева.

Карл хотел убедиться, что она там. Схватился за крышку, откинул ее…

…И вот она – несомненно мертвая, с чужим, будто каменным лицом. Он вцепился в стенку гроба, не в силах ее отпустить. Ни коснувшийся его локтя священник, ни ворвавшийся в церковь ветер не смогли заставить Карла это сделать. И даже когда крышка гроба картинно захлопнулась и с силой ударила его по пальцам, он не пошевелился. Даже не почувствовал боли, потому что с болью уже давно был неразлучен.

Карл хотел напечатать это, но кто-то схватил его за руки, пытаясь остановить кровь, а потому он прокричал рвущиеся наружу слова:

– Я РЯДОМ, ЕВИ. Я ВСЕГДА БУДУ РЯДОМ.

– У вас не хватает половинок у пальцев, – заметила Милли, когда они вышли из кафе.

Она взяла Карла за руку.

– Да, – ответил он, постукивая пальцами по ее ладошке. – Не хватает.

Рот его выпрямился в линию, как выпрямляется у взрослых, которые ну никак не хотят что-то рассказывать. Милли решила на время оставить вопросы и отложила их на полку «Спросить потом».

Держа Карла за руку, она погладила его пальцы-коротышки. Может, он так любил грызть ногти, что отгрыз себе и пальцы? Может, их ему откусило семейство мышат? Или он кого-то рассердил, и их отрубили? Мама однажды пригрозила Милли, что так и поступит, если она не перестанет стучать по тарелке во время «Танцев со звездами».

– Сейчас оторву, слышишь? – сказала мама, не поворачивая головы. – Не шути со мной.

Милли не шутила (даже не пыталась!) и уселась себе на руки, чтоб и они без ее ведома ни с кем не шутили.

Милли привела Карла к Трусищам для Огромных Тетенек, отпустила его руку и забралась под вешалки. Затем отодвинула трусищи на одну сторону и поглядела на старика.

– Что ты там делаешь, Просто Милли? – спросил он.

– Я же сказала, – открывая банку, вздохнула Милли.

Она вынула из рюкзака Похоронный пенал, достала свечи и спички и положила на пол. Потом посмотрела на них и спустя мгновение отдала Карлу.

– Зажжете?.. Пожалуйста.

Он огляделся.

– А стоит тут пожары устраивать?

– Да.

Карл на секунду задумался и кивнул. Милли схватилась за живот, глядя, как разгорается фитиль. Она сжала зубы и попыталась не думать о кануне Первого дня ожидания. То воспоминание она отложила в самую глубину своей головы, где всегда все забывается.