* * *
В самом низу своей записки Милли мелко приписала: «Скоро вернусь мам» – а потом вышла со двора и отправилась по улице, сжимая в руках букет Эррола.
Кладбище освещали фонари, и оно показалось Милли совсем не похожим на кладбище в ее родном городке: плоское и без травы – сплошная красная земля. Здесь стояли большие разноцветные ведра, полные красных и фиолетовых цветов. А вдоль дорожки росли огромные эвкалипты, которые склонялись над могилами.
Милли задрала голову и посмотрела на самые верхушки деревьев. Ее папа был всегда так высоко в небе…
Проходя мимо одного из деревьев, Милли коснулась его ствола и подумала: «А разве деревьям не нужна тень?» Ствол был еще очень горячим после жаркого дня.
Красная пыль окрасила надгробные плиты в розоватый цвет. Могилы были распределены по религиям и отделены табличками. Наверное, решила Милли, это чтобы их раи не перепутались.
Вдруг ее резко, как удар по животу, осенила мысль: «А я попаду в тот же рай, что и папа?» И потом она взволнованно подумала: «А в каком он раю?»
Ей даже в голову не пришло кого-нибудь об этом спросить.
Тут не пели птицы, не ревели машины и самолеты не свистели над головой – только тихо шуршали листья на деревьях, точно кто-то вытирал ноги о коврик у входной двери. И это был самый лучший звук на свете, который и звуком-то назвать было нельзя – скорее отзвуком, напоминавшим, что она, Милли, по-прежнему здесь.
А потом Милли увидела ее…
Первый поворот направо.
Она села возле могилы на колени и осторожно возложила перед ней цветы. Красные камни оставили следы на коленях. Милли лизнула палец, стерла пыль с букв, выгравированных на надгробной плите, и прочитала:
– Эррол.
Имя тонуло в камне, будто камень пытался его проглотить.
Даты рождения и смерти, всегда самые важные на надгробной плите, были написаны крупно, а черта между ними – мелко, едва различимо.
Разве черта эта не должна быть большой, яркой и изумительной, если и жизнь твоя была такой? И наоборот. Разумеется, именно черта должна рассказывать о том, как жил Мертвый.
Знал ли Эррол, что от его жизни останется одна только черточка на надгробной плите? То, что он делал, куда ездил, что ел и целовал, – все это превратилось в линию на камне. В парке, среди кучи незнакомцев.
Милли легла спиной на землю, макушкой касаясь основания плиты. Затем вытянулась так, как только могла, широко раскинула руки и как можно сильнее растопырила пальцы. Глядя на ночное небо через просветы между деревьями, она вдруг вспомнила одно-единственное слово и произнесла его вслух:
– Пап?
И тут Милли почувствовала себя самым крошечным существом на свете – меньше камешков гравия, которые впивались ей в спину, меньше муравьев, которые ползли у ее ног, – и мир вдруг стал таким огромным, и в нем было так много деревьев, так много звезд и так много смерти…
И Милли подумала: «Может, я и есть просто маленькая черточка».
Вот что еще Милли знает наверняка
Когда папа лежал в больнице, слова: «Пап, ты что, становишься Мертвым?» – говориться почему-то не хотели.
21:06. Села на незнакомый стул, в незнакомой комнате, в незнакомом доме. Пила чай из незнакомой чашки в незнакомое время и старалась об этом не думать.
– Что у тебя с руками? – крикнула Агата Печатнику.
Печатник поставил чай на журнальный столик и спрятал ладони под мышками.
– Ничего, – ответил он.
– А чего они так трясутся? – спросила Агата.
– Они не трясутся.
– А похоже, что трясутся.
– Они не трясутся, – повторил он, – а печатают.
– Печатают?
– Печатают.
– Зачем это? – поинтересовалась она.
Он пожал плечами.
– Говорить мне не хочешь? – сощурилась Агата.
– Не особо, – отозвался он.
21:11. – Ужасный чай! – громко прошептала она ему.
21:13. – Что это? – спросил он. У нее из сумки торчала «Книга Старости». – Ваш дневник?
Агата запихнула тетрадь поглубже в сумку, застегнула молнию и поинтересовалась:
– Что «что это»?
– То, что вы сейчас в сумке спрятали, – ответил Печатник.
– Я ничего не прятала, – заявила Агата.
– Прятали-прятали, – настаивал он.
– А вот и не прятала, – настаивала она.
21:16. – А с женой что? – спросила Агата.
– Умерла, – ответил он.
– Рон тоже, – сказала Агата. – Сердечный приступ возле зоомагазина. А у твоей что?
Он сел себе на руки и ответил:
– Рак.
Агата кивнула.
21:17. – Почему ты мне так докучал, пока я дома была? – спросила Агата. – Влюбился, что ли?
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу