Леонид Филатов - Свобода или смерть

За универмагом потянулись крохотные лавчонки без названия, торговавшие одеждой и обувью – турецкие, алжирские, марокканские…

– А куда мы, собственно, едем? – вдруг обеспокоенно заерзал Толик. – Надеюсь, не в тот же самый ресторан?

– Мы едем к ней домой! – бесстрастно ответил Андрей. – У вас сегодня конфиденциальная встреча. То есть, без меня.

– Как это без тебя?.. – совсем разнервничался Толик. – Это что ещё за игры?.. Я что, похож на альфонса?..

– Нет, Толик, до альфонса тебе далеко. Альфонсы меньше комплексуют. И гораздо лучше одеваются…

…В маленьком турецком магазинчике Толику выбирали костюм. Владельцы магазинчика – шумная турецкая семья – старики, взрослые, дети – хором давали советы, восхищенно цокали языком, вытаскивали на свет Божий всё новые костюмы. Андрей придирчиво щупал материю, морщился, отрицательно качал головой и тыкал пальцем в очередную модель на витрине.

– Ну, на кой мне костюм?.. – вяло сопротивлялся Толик. – Я же не свататься еду. А для деловой встречи сойдет и мой собственный. Он вполне приличный. Болгарский.

– У тебя жирное пятно на лацкане!.. – Андрей придирчиво щупал очередную модель. – А ты его даже не заметил!.. И вообще, такое впечатление, что ты носишь этот костюм с детства!..

Наконец Андрей утвердительно кивнул головой – долгожданный выбор обновки состоялся. Толик нехотя отправился в примерочную кабинку. Он уже почти разделся, когда занавеска чуть отодвинулась, и в кабинку всунулась лукавая мордочка турчонка. Пацаненок пробормотал какие-то извинения и положил на стул рядом с Толиком нарядный целлофановый пакет.

– Обновляться так обновляться! – донесся из-за занавески голос Андрея. – В пакете носки и плавки!..

– А это ещё зачем? – встревоженно поинтересовался Толик. – Зачем мне носки и плавки?..

– Лучше быть во всеоружии! – философски ответил Андрей. – Мало ли как сложится беседа!..

…За окном тянулись парижские пригороды. Нахохлившийся Толик – в новом костюме и с букетом роз – напряженно молчал всю дорогу. Наконец не выдержал.

– Послушай!.. Насколько я понимаю; речь должна идти о публикации моих рассказов, так?.. Тогда для чего весь этот маскарад?.. И при чем тут носки и плавки?..

– Дикий человек!.. – покачал головой Андрей. – Ну, если у дамы возник интерес к тебе не только как к писателю, но и как к мужчине, то что же в этом плохого?.. Я бы гордился!..

Автомобиль остановился у опрятного двухэтажного дома с черепичной крышей.

– Вытряхивайся! – приказал Андрей. – У меня есть ещё кое-какие дела… Я смотаюсь на часик в одно место, а потом вернусь за тобой, о'кей?..

Толик безропотно выбрался из машины и, еле волоча ноги, побрел к дому. Некоторое время он топтался перед дверью, не решаясь нажать кнопку звонка. А затем неожиданно сорвался с места и что было духу кинулся обратно.

– Пойми!.. – Толик колотился об автомобильное стекло, как гигантский махаон, попавший в керосиновую лампу. – Я не могу туда идти!.. Это пошло и гнусно!.. В конце концов, у меня есть принципы!.. И у меня есть любимая женщина!..

Андрей, не глядя на Толика, нажал на газ. Автомобиль тронулся. Перед поворотом он насмешливо помигал Толику подфарниками и через несколько минут скрылся из виду.

– Какая же ты сволочь! – сказал Толик вслед автомобилю. – Я думал, ты товарищ, а ты сволочь!.. Сволочь и сутенёр!..

…В огромной гостиной мадемуазель Кипренски, в окружении бронзы и хрусталя, зеркал и картин, Толик произносил пылкий монолог. Видимо, монолог изрядно затянулся. Хозяйка откровенно скучала и поглядывала на себя в зеркало. Толик это видел, но продолжал говорить, попутно обдумывая варианты вежливого бегства.

– Я ехал сюда с надеждой, – витийствовал Толик, – что местная русская диаспора отнесется ко мне ну если не с интересом, то хотя бы со вниманием!.. Где же ещё искать пристанище вольному русскому слову, почти задушенному советской цензурой, как не здесь?.. И что же я вижу?..

– Сварить ещё кофе? – участливо спросила хозяйка, не проявляя ни малейшего интереса к тому, что же всё-таки увидел Толик.

– Нет, спасибо! – Толик боялся пауз. – И что же я вижу?.. Я вижу на Западе ту же самую цензуру!.. Только не идеологическую, а финансовую!.. Русское зарубежье поражено цинизмом, прагматизмом и нравственной глухотой!.. А между тем именно русское зарубежье – это последняя надежда советского андерграунда!..

– Хотите что-нибудь выпить? – снова поинтересовалась хозяйка.