Марк Еленин - Семь смертных грехов. Роман-хроника. Книга первая. Изгнание

Драгомиров заверил его в общем уважении к его личности и высоким заслугам перед отчизной, в том, что он, к сожалению, не может менять общее решение и поэтому не вправе допустить присутствия Врангеля, но в самом скором времени вопрос будет решен и его известят.

Врангель вышел, довольный своим самообладанием. Все шло хорошо: эти замшелые стратеги поспорят для вида между собой и через двадцать минут, судя по их тусклым лицам, сойдутся во мнениях относительно его кандидатуры.

Коридор был полон офицерами всех родов войск. При появлении Врангеля воцарилась тишина. Десятки глаз с нескрываемым любопытством обернулись к нему. Но никто не посмел остановить его, даже задать вопрос. Глядя поверх голов, широко шагая на тонких журавлиных ногах и громко позвякивая шпорами, Врангель прошел сквозь толпу, как тонкий и длинный нож сквозь масло, и двинулся прочь, к лестнице. Толпа опять загомонила десятками голосов, и, как показалось ему, загомонила осуждающе, но он и тут не обернулся, лишь замедлил шаги, а затем остановился возле широкого окна, думая о том, что эти двадцать минут лучше подождать здесь, и даже не двадцать, а минут десять всего придется постоять, наверное, а потом и уходить можно: понадобится — найдут, разыщут. И почти сразу же послышались крики: «Генерал Врангель! Генерал-лейтенант Врангель!» Возбужденный, потный от усердия, краснолицый от весеннего солнца поручик подскочил к нему и, доложившись, сообщил, что господина генерал-лейтенанта велели пригласить. «Вот оно, — подумал Врангель. — Скорее, чем я думал». Ему захотелось сказать что-нибудь приятное поручику, стоявшему навытяжку, ободрить его, пожелать доброй службы, но он раздумал и только кивнул и, сопровождаемый им, пошел обратно к кабинету.

Поручик открыл и закрыл за ним двери.

Генерал Драгомиров объявил ему решение. Врангель выслушал его совершенно невозмутимо. Даже не дав себе труда изобразить на лице сомнение, он показал всем, что ни на минуту и не терял веры, что высшие начальники выберут именно его, хотя они могли выбрать и не его, а любого из них, потому что любой из них был ближе к Деникину. Но Врангель еще не до конца выполнил задуманную им программу. Оставался еще один пункт, весьма важный, и надо было посмотреть, как господа генералы отреагируют на него, не изменят ли они своего решения о назначении его преемником Деникина.

Врангель заявил, что готов принять предложение Военного совета, но лишь в случае выполнения одного его решительного требования. Какого же? Извольте дать подписку в том, что условием принятия им высокого поста не будет переход в наступление против большевиков, а лишь вывод армии из создавшегося тяжелого положения.

— Зачем вам это? — недовольно спросил Драгомиров.

— Хочу, чтобы все — и прежде всего мой родной сын! — не упрекали меня в будущем в том, что я не исполнил своего долга.

— Я не понял, — бросил с места Кутепов.

— При помощи такого заявления я собираюсь нейтрализовать англичан, господа. Англичане призывают нас не вести неравной борьбы. Прекрасно! Мы не будем нападать на большевиков, пусть и большевики не нападают на нас. В первое время, разумеется. Теперь вы понимаете?

— Готов подписать все что угодно! — снова подал реплику Кутепов. — Для меня это не имеет сейчас никакого значения. Извольте дослушать, — оборвал его Врангель. — Моя идея: никаких переговоров с красными, пусть, если хотят, это делают англичане. Наша цель — не дать англичанам выйти из игры, всячески затягивать их переговоры с большевиками, укрепить армию и флот, достать флоту уголь и масло на случай эвакуации.

— Благодарю. Я понял, ваше превосходительство, — отступил Кутепов. — Но к чему подписи? Эдакое школярство, простите меня.

— Это мое непременное условие, — твердо сказал Врангель. — Впрочем, после утверждения моей кандидатуры главнокомандующим, естественно. — И он вышел.

Прошло десять минут. Двадцать. В соседней комнате продолжались споры. Наконец дверь отворилась, появился Кутепов.

— Мы просим ваше превосходительство вернуться: без вас все равно никто ничего не решит.

— Не понял вас, господин генерал.

— Все сознают, другого решения нет, а подпись свою поставить отказываются.

— А кто собственно?

— Генерал Турбин... Генерал Улагай.

— Я подчиняюсь вам, генерал, идемте.

Они вошли.

— В чем ваши сомнения, господа генералы? — строго спросил Врангель.

— Получение подписей участников Совета — признак недоверия к вашим будущим сотрудникам! — обиженно сказал Улагай.