Марк Еленин - Семь смертных грехов. Роман-хроника. Соль чужбины. Книга третья

Между тем Ивашков уехал.

«Прошу: идите домой, а я — дальше, — неожиданно попросил Агеев. — Если не приду ночевать, то завтра до полудня не выходите и никого не впускайте».

Мы попрощались и разошлись. Я ждал Агеева до четырех часов пополудни. Уже стемнело, когда в окно кто-то застучал, громко и требовательно. Я увидел Ивашкова с револьвером в руках. Возле дома стоял мотор без огней. «Слышали? — прошептал Ивашков. — Александр Михайлович убит». — «Убит?!» — вскрикнул я. «При смерти. Надежд никаких». — «Не отвезете ли меня к нему?» — «Пока нельзя: он без сознания. У вас его ключи?» — «Никак нет».

Все же он зашел в комнату Агеева, осмотрел все и поспешно уехал.

Распространялись самые противоречивые слухи. По первым — убийцы принадлежали к монархической офицерской организации, мстили «продавшемуся большевикам», согласно вторым — его убили свои же с целью грабежа. Полиция начала следствие, искала убийц. На вокзале проверяли отъезжающих. Была обещана награда в 10 тысяч левов — тому, кто укажет след злоумышленников. Вновь проводились массовые обыски и аресты русских, журналистов из газет «Русь» и «Казачьи думы». Власти собирались закрыть все русские издания.

Выстраивалась такая версия аттентата. Агеев находился в помещении Земледельческого казачьего союза, с представителем которого Корешковым работал в тесном контакте, о чем мне неоднократно говорил. Он вышел в два часа пополудни, нанял фаэтон и распорядился везти себя к дому. Извозчик тронул лошадей. В это время неизвестный, стоящий на тротуаре, на углу улиц Оборищте и Мэрфи, выхватил револьвер, выстрелил в Агеева в упор и пустился бежать через дворовый проход на Регентскую улицу. Перепуганные лошади помчали. Пуля попала в пах, Александр Михайлович потерял много крови, но все же он нашел в себе силы доехать до отеля «Болгария», где размещался представитель российского Красного Креста, и без помощи со стороны сумел подняться на третий этаж. Ему была сделана перевязка, и он был перевезен в больницу.

Через полчаса на место происшествия явились представители полиции. Один из свидетелей с уверенностью сообщил: покушавшийся — молодой человек, лет двадцати пяти, темнолицый, одет в непромокаемое пальто и мягкую шляпу. Градоначальник Трифонов сам допрашивал задержанных. Все газеты цитировали его слова: «Мы не желаем, чтоб русские устраивали в Софии убийства. Нам довольно своих преступников. Мы не желаем превращать Болгарию в арену решения внутренних русских споров». Болгарское правительство подтвердило: поскольку ни мотивы преступления, ни личность убийцы не известны, оно отказывается от массовых репрессий.

Агееву удалили пулю, но состояние больного оставалось крайне тяжелым. К нему никого не пускали. У дверей палаты и в коридоре бессменно дежурили его знакомые и сотрудники газеты.

Придя ненадолго в сознание, Александр Михайлович попросил меня, чтоб к нему привели некоего Лебедева. Позднее Лебедев опубликовал письмо, где подробно излагал суть этой беседы и подчеркивал: Александр Михайлович никогда большевиком не был, но всегда оставался верен принципам демократии. Незамедлительно выступил в печати и бывший сотник Виктор Капитонович Попов, якобы бессменно находившийся при раненом, хотя, по-моему, он появлялся лишь дважды. Он сообщил, что приписываемая Агееву долгая беседа с Лебедевым является вымыслом. Свидание длилось всего три минуты, притом в тот день ввиду тяжелого состояния раненого и частой потери сознания врачи даже не разрешили властям устройство очной ставки с предполагаемым убийцей.

Агеев скончался девятого. Газеты продолжали уверять читателей, что Александр Михайлович являлся агентом русской монархической организации и был убит за то, что продал эту организацию болгарским властям. По другой версии, руководя репатриацией в Советскую Россию, Агеев засылал туда агентов Врангеля и диверсионной группы генерала Покровского, к которой сам принадлежал. Так на страницах прессы впервые появилась эта зловещая фамилия. О Покровском сведения были весьма скудны. Офицер-летчик на румынском фронте, он служит в Добровольческой армии, где, прославив себя жестокими расправами с пленными, был произведен из капитанов в полковники и генерал-майоры. По данным полиции, Покровский, связанный с берлинскими монархистами, руководил некоей боевой организацией. Он готовил и отправлял в Россию специальных лиц для поступления в Красную Армию с целью шпионажа. За активную деятельность на этом поприще великий князь Николай Николаевич будто бы наградил генерала бриллиантовыми запонками...