Марк Еленин - Семь смертных грехов. Роман-хроника. Соль чужбины. Книга третья

Красин бросал вызов врагам. Сотрудники полпредства опасались за его жизнь, боялись провокации. У ворот особняка на рю Гренель была задержана психически не совсем нормальная женщина с револьвером в сумочке, назвавшаяся миссис Диксон, — пришла убить «главного комиссара и большевика». За ней полиция задержала некоего Владимира Рейнгарда. Через некоторое время Леонид Борисович чудом избежал нового покушения. Но он не изменил образа жизни, он не боялся. И даже самые оголтелые белоэмигранты не рисковали открыто нападать на него.

Первый визит премьер-министру и министру иностранных дел Эррио. Начало беседы — очень доброжелательное — несколько насторожило Леонида Борисовича. Эдуард Эррио — с удовольствием вспоминал поездку в Советскую Россию в 1922 году, посещение Москвы и Петрограда, Киева и ярмарки в Нижнем Новгороде, говорил об удовольствии от встреч с государственными деятелями, учеными, рабочими, крестьянами и студентами, восстанавливающими промышленность и сельское хозяйство. Эррио словно оттягивал разговор, ради которого добился аудиенции советский полпред.

Красин терпеливо ждал. И, улучив момент, сказал, что советские эксперты успешно продолжают работу с целью определения долговых претензий Франции и весьма скоро советская и французская делегации смогли бы приступить к выяснению взаимных обязательств.

— Экономические отношения между нашими странами развивались бы значительно быстрее, если бы нам разрешили открыть торговое представительство. Оно займется операциями на тех же условиях, по которым мы торгуем со всеми другими странами,

Эррио заметил, что открытие торгового представительства необходимо обосновать в особой ноте. Красин потер высокий лоб: он решил пока не возвращаться к больной теме. Он поднял вопрос, в законности которого у политиков не было сомнений. Красин сказал, чуть улыбаясь — ироническую улыбку скрывали седоватые усы:

— Речь идет о кораблях, незаконно уведенных Врангелем в Бизерту. Мы благодарны вашему превосходительству , что вы без всяких проволочек разрешили комиссии народного комиссариата по военным и морским делам въезд во Францию для технического осмотра кораблей. После заключения комиссии Советское правительство, вступив во владение кораблями, решит, какие вернутся на родину, какие — в иностранные порты для ремонта и продажи. Нам очень интересна ваша точка зрения.

— Я согласен, — поспешно ответил Эррио. Даже с некоторым облегчением, ибо ждал другого вопроса. — Пусть ваша комиссия договаривается с нашим адмиралтейством.

— Благодарю, — Красин переходит к важному вопросу, ибо речь пойдет о престиже Советского Союза: — Считаю обязанным затронуть следующую проблему, господин премьер-министр. В печати имеется информация о недавнем обращении контрреволюционной части русской эмиграции к правительству Франции с просьбой о создания особого учреждения для защиты своих интересов. Мы решительно настаиваем на ликвидации любых белоэмигрантских организаций, старающихся присвоить себе функции русских консульств.

— С подобной просьбой обращался посол Маклаков, — не ушел от прямого ответа Эррио. — Мы объявили, что на территории нашей страны законы дают надежную защиту гражданам. И эмигрантам, получившим право убежища, в том числе. Поэтому нет необходимости в создании еще одного, особого учреждения.

— Ваше разъяснение я с удовлетворением принимаю, господин премьер-министр. Еще раз благодарю.

— Все это весьма не просто, — произносит вдруг Эдуард Эррио с полной откровенностью, точно забыв, кто перед ним: — Определенные силы оказывают давление на правительство. Визит Чемберлена осложнил вопрос о передаче кораблей. Наши высшие морские чиновники настроены против. Все это мы должны учитывать, господин посол. — Он встал, давая понять, что аудиенция закончена. И так сказал этому русскому много лишнего.

Через две недели, в конце декабря, Эррио снова принимал Красина по его просьбе. Обсуждался вновь вопрос о флоте, передача которого задерживалась. Премьер-министр был озабочен, казался расстроенным, усталым. И не смог скрыть этого. Зная ситуацию, складывающуюся в стране, Леонид Борисович больше молчал, предпочитая слушать оправдания француза.

— В настоящее время, — тусклым голосом говорил Эррио, — создалось положение, при котором передача кораблей вашей стране, господин посол, несомненно вызвала бы весьма серьезные осложнения. Если мы с вами начнем торопить события, поднимется шумная кампания протеста. Митинги, манифестации, не исключены и запросы депутатов. Затем сенат выражает недоверие правительству. Преждевременная моя отставка вряд ли вам на руку?